Режиссеры

Всем поклон

С. Овчинникова, Планета Красота, 01.2007
Странно… Рецензируя изумительное воплощение на сцене, казалось бы, абсолютно, агрессивно для сего не предназначенного романа Михаила Шишкина «Венерин волос» критик, задавшись глобальным вопросом: «Как это ставить?», находит прецедент: спектакль Андрея Могучего «Между собакой и волком» по прозе Саши Соколова.
Видимо не знает, что впервые прозу Соколова инсценировал и поставил тот же режиссер, что сочинил для сцены «Венерин волос», Евгений Каменъкович. Поставил до Андрея Могучего. Спектакль Каменьковича признают дружно. Но небогатая информированность некоторых пишущих удручает?

Евгений Каменькович рискнул — тому более 10 лет — поставить с третьекурсниками (уже не «фоменками», а «фомятами») инсценировку «Школы для дураков» Саши Соколова. Странной повести о странном мальчике, учащемся в этой школе по причине раздвоения сознания. О странной маленькой школе — модели большого мира. Произведение странного писателя, который изобрел новый жанр — «проэзию».
Написанное Соколовым, как и написанное Набоковым, как и в нашем случае — Шишкиным, предполагало в сценическом воплощении (если вообще терпит оное) особую адекватность, угаданность стиля, тона, настроения. Известное суждение «Человек — это стиль» впрямую переносимо на театр — уж «Мастерскую П. Фоменко» — точно: «Спектакль — это стиль».
Потому сегодня в театрах так мало Спектаклей, что с уходом Эфроса, уходом Товстоногова почти исчезло понятие стиля. Спектаклей-стиляг много, а по-настоящему стильных (прошу не путать с манерными — их полным-полно), гармоничных — единицы. Прет-а-порте потеснило От кутюр. А более всего зрелищ с вещевых рынков…
Петр Наумович Фоменко — режиссер с безупречным стилем. И спектакли его театра, пусть и не им поставленные, в абсолютном большинстве — стильные. Да и Евгений Каменькович уже в лучших из своих ранних работ еще в иных театрах — был режиссером стильным. В «Мастерской П. Фоменко» он давно тоже мастер.
Тогда, на курсе у «фомят», и сегодня — в премьере по «Венериному волосу» Каменькович уловил и воплотил стиль Саши Соколова, стиль Михаила Шишкина. Он щедро и вольно насочинял мизансцены, трюки, гэги. Даже паузы в представлении выглядят номерами. Но мощь и разгул фантазии режиссера не подменяют и не подминают авторское, а проявляют его, умножая слова на зрелище. Лихо сочиненные мизансцены выглядят естественными, а психологическая сложность романа как-то легко, ненавязчиво не адаптируется, но - расшифровывается публике.
Хотя, казалось бы, Шишкин тяжеловесен, многосюжетен и круто нашпигован вроде бы и не сочетаемым…
Но переименованный из «Венериного волоса» в сколь простенькое, столь и всеобъемлющее «Самое главное», спектакль этот — гвалт, замечательно заразительный, спектакль — монолог (как и роман), отчаянно искренний, спектакль — вызов: балансирование на краю трагедии — без лонжи, и на краю комедии — без маски.
Это одновременно и моноспектакль, и спектакль-массовка.
Это разговор о глобальном постижении мира — в ритме скольжения-катания по блестящей поверхности (чем артисты заняты перманентно).
Пола музея? Планеты? Судьбы?
Легкое дыхание спектакля — стиль «фоменок». Дыхание легкое и глубокое. Это «здо-ро-вый» театр, даже когда говорит о болезни или о боли. Он не шокирует и не эпатирует. Он вдохновляет. Зрителя надо вдохновлять: по себе знаю.
Несколько лет назад в «Театральной жизни» другой критик написал, что «фоменки» не растут. Что они повторяются, одинаково играя разное. В вечный спор о том, что есть самоповтор, а что — индивидуальность, здесь вдаваться не место.
Важно другое. Например, изумление рецензентов тем, какой блистательной характерной актрисой явлена в «Самом важном» Ксения Кутепова — нежная, лирическая героиня, индивидуальная, но в рамках этого амплуа. А тут — три роли (всего ролей в спектакле 42, а исполнителей — 8), и все характерные. Вплоть до возрастной, комедийной и трагической одновременно — учительницы Гальпетры: нелепо одетой, бесконечно простуженной, осмеиваемой учениками и пронзительно желающей своего ребенка. Который появится где-то в конце спектакля. И будет сказано самое важное: «отмучилась»… Так легко сказано, как произносится у «фоменок»… А изумиться можно было раньше. Когда студентки Кутеповы играли отрывок из Гоголя. Сколько озорной и лукавой характерности было в их Дамах — «приятной во всех отношениях» и «просто приятной»…
Восхищенно удивилась критика и работе Мадлен Джабраиловой. Она и Иван Верховых (Толмач) играют в спектакле по одной роли. Главной? Да нет здесь главных…
Джабраилова в одной роли — не в кино, где помогают грим и антураж, а в театре, ничего внешне в себе не меняя, проживает жизнь женщины: от ребенка до утомленной известностью певицы, проживает череду любовных трагедий, жесткое взросление, робость и самоуверенность, познание первого поцелуя, первого обладания, последнего успеха… Все — в каком-то необъяснимом сочетании откровенности и целомудрия. Все — филигранно тонко и точно и бесконечно женственно. Открытие? Конечно! А в «Безумных из Шайо» его не было? Здесь только план укрупнен…
В «Мастерской П. Фоменко» с ее единственностью всегда ждешь ожидаемого: легкого стиля, изящества, особой радости от соприкосновения с гармонией. Которую ни какой алгеброй не проверишь. У этого театра со зрителем особый заговор, рождающий уникальную степень соучастия. 
Но давно уже ждешь и удивления. Как минимум. А то и открытия. Потому как работают здесь — Мастера. А значит, каждая встреча с ними — как первая…
Вот радостно удивил Иван Верховых. Режиссер из Саратова, волею судьбы оказавшийся в этом театре. В этом спектакле. Он играет Толмача. Постоянно действующее лицо, постоянно наблюдающее лицо. Самого автора — роман так написан. Играет тонко, точно — и строго до сухости. Казалось бы, у «фоменок» так не принято — вне эмоций, вне лицедейства, вне «полета». Но именно он, мне кажется, соединил стили автора и театра.
Режиссерская прозорливость и отвага Каменьковича, его мастерство смогли сделать то, что удается лишь самым первоклассным кутюрье: соединить оранжевое с красным — гармонично.
Вообще, спектакль «Самое важное», а я предполагаю, и стиль режиссера Евгения Каменьковича — сотворять из разгула эклектики гармонию. 
И еще. Про этот спектакль и вообще про «Мастерскую П. Фоменко». В непритязательных декорациях на каком-то кусочке сцены у них в каждом спектакле, похоже, лежит потертый коврик. Который расстилают как на ярмарке в Бог весть каком веке, на него впрыгивают, вступают, взлетают артисты — и правят свое ремесло. Импровизируют. И это начало давно поселилось в зрелом и любимом театре. И нечто очень важное они друг другу дарят… Самое важное? На программке спектакля так и написано:"Этюды и импровизации по роману «Венерин волос».
А о чем роман и спектакль?
О жизни — в бесконечности ее проявлений. 
О любви — во множестве ее единственностей.
О смерти. Которая не зачеркивает жизнь, только если та записана…
О беспредельной сложности человеческих взаимоотношений. В любые века. А веков, как и персонажей, в спектакле в избытке… Нет, пожалуй, в самый раз.
И все это глобальное и действительно самое важное в течение четырех часов смотрится на одном дыхании. 
Спасибо, Иван Верховых, Томас Моцкус, Михаил Крылов, Рустэм Юскаев, Ксения и Полина Кутеповы, Мадлен Джабраилова, Галина Кашковская. Критикам не положено дарить актерам цветы. Хоть спасибо скажу.
Низкий поклон, Евгений Борисович. 
Вы подняли неподъемное. И сделали это изысканно, искусно, замечательно театрально и пронзительно человечно. Еще раз — всем поклон…