Художественное руководство и дирекция

Руслан Кулухов
Владимир Хабалов
Ляйсан Мишарина
Наталья Перегудова
Сергей Шишков
Вячеслав Авдеев
Константин Шихалев

Творческая часть

Репертуарная часть

Наталья Беднова
Олеся Сурина
Виктория Иванова
Наталья Марукова
Людмила Калеушева

Медиацентр

Анастасия Казьмина
Дарья Зиновьева
Александра Машукова
Татьяна Казакова
Наталья Бойко
Екатерина Цветкова
Олег Черноус
Алексей Шемятовский

Служба главного администратора

Светлана Бугаева
Анна Исупова
Илья Колязин
Дмитрий Ежаков
Дмитрий Прокофьев

Отдел проектной и гастрольной деятельности

Анастасия Абрамова
Инна Сачкова

Музыкальная часть

Организационный отдел

Отдел кадров

Анна Корчагина

Отдел по правовой работе

Евгений Зубов
Надежда Мотовилова

Финансово-экономическое управление

Альфия Васенина
Ирина Ерина
Елена Гусева

Административно-хозяйственный отдел

Марина Щипакова
Татьяна Елисеева
Екатерина Капустина
Сергей Суханов
Людмила Бродская

Здравпункт

Татьяна Филиппова

В творческом отпуске. К 75-летию режиссера Николая Шейко

Григорий Заславский, 22.05.2013
Один великий русский пианист, когда его называли первым, неизменно поправлял: я - не первый, я - второй. А на естественное недоумение отвечал с тою же неизменностью: дело в том, что первых много, а второй — я один. Николай Шейко вряд ли обидится, если и его причислят к этому ряду неповторимых вторых. Бахрушинский музей часто обращается к нему как к знатоку таких «вторых». Сегодня-то и про первых мало кто скажет, а то и не вспомнит, а Шейко готов рассказывать и об Ильинском, Акимове, Мейерхольде, но также о Санине и других, которых стареющая прима Аркадина у Чехова причисляет к допотопным. Шейко всех помнит, допотопных — в том числе.

Сегодня в Москве идет один его спектакль — «Последнее письмо» в «Эрмитаже», со своей женой, актрисой Александрой Ислентьевой он поставил пронзительный, но не слезливый, не сопливый спектакль по одной из самых тяжелых и трагических, безысходных глав романа Гроссмана «Жизнь и судьба». Но всякий, кто к театру неравнодушен и помнит премьеры последних лет 15-ти, хотя бы 15-ти, помнит его «Маскарад» и «Сон в летнюю ночь» во МХАТе, там же - «Венецианского антиквара» с Вячеславом Невинным и Виктором Гвоздицким, составивших неповторимый в своей театральности дуэт, последний его спектакль во МХАТе — «Учитель словесности» по «Мелкому бесу», где главным был, конечно, Гвоздицкий, а первый — в начале 90-х — «Блаженный остров» Миколы Кулиша, где солировал как раз наоборот Невинный.

Известны писатели — авторы одного романа, сделавших их знаменитыми, или драматурги, прославившиеся и вошедшие в историю одной-единственной пьесой. Николай Михайлович Шейко счастливее всего был, когда проводником его мыслей и чувств становился великий актер Виктор Гвоздицкий. Это было больше, чем простое творческое сотрудничество и вряд ли причиной тому было какое-то совершенное единомыслие. Когда Гвоздицкого не стало, Шейко как будто потерял вкус к режиссерскому делу, а к театру — сохранил интерес в той части, которая касалась, если угодно, увековечивания памяти этого главного его актера.

Шейко окончил Харьковский театральный институт, начинал — в легендарном Киевском театре имени Ивана Франко, работал много где — очередным в Рижском ТЮЗе и в Александринском, главным режиссером — в Русском театре Таллина и в Молодежном Минском. В Таллине его радостно встретили, но когда за первой успешной премьерой последовала вторая, третья, когда он, интеллигент и, не побоюсь этого слова, аристократ, заставил выпускать афиши на двух языках, а не только на русском, как было заведено до него, а на его премьеры приезжали Арбузов и Володин, интерес к нему резко стал падать. Успешный русский театр в Эстонии уже не был нужен, а сам русский режиссер интереснее всего был в роли этакой русской экзотики, а Шейко — это видно и сегодня — обеими ногами стоит в русском Серебряном веке. Кто видел почерк Алексея Ремизова, тут же признает по почерку в Шейко человека той счастливой и игривой эпохи Арлекинов, Пьеро, Коломбин. .. Ему вспоминать сподручней, чем иметь, как написала однажды Ахмадулина. Последние строки в этом стихотворении: «блеск бытия изжить, спалить дотла и выгадать его бессмертный отблеск».