Художественное руководство и дирекция

Руслан Кулухов
Владимир Хабалов
Ляйсан Мишарина
Наталья Перегудова
Сергей Шишков
Вячеслав Авдеев
Константин Шихалев

Творческая часть

Репертуарная часть

Наталья Беднова
Олеся Сурина
Виктория Иванова
Наталья Марукова
Людмила Калеушева

Медиацентр

Анастасия Казьмина
Дарья Зиновьева
Александра Машукова
Татьяна Казакова
Наталья Бойко
Екатерина Цветкова
Олег Черноус
Алексей Шемятовский

Служба главного администратора

Светлана Бугаева
Анна Исупова
Илья Колязин
Дмитрий Ежаков
Дмитрий Прокофьев

Отдел проектной и гастрольной деятельности

Анастасия Абрамова
Инна Сачкова

Музыкальная часть

Организационный отдел

Отдел кадров

Анна Корчагина

Отдел по правовой работе

Евгений Зубов
Надежда Мотовилова

Финансово-экономическое управление

Альфия Васенина
Ирина Ерина
Елена Гусева

Административно-хозяйственный отдел

Марина Щипакова
Татьяна Елисеева
Екатерина Капустина
Сергей Суханов
Людмила Бродская

Здравпункт

Татьяна Филиппова

Нам не страшен мелкий бес?

Ирина Алпатова, Планета Красота, 4.10.2003

Когда-то, на заре минувшего века, роман Федора Сологуба «Мелкий бес» был чрезвычайно популярен в читающей России. А образ жизни и последствия деяний его главного героя, гимназического учителя Ардальона Передонова, удостоились ярлыка «передоновшина». Ярлыки, как известно, в России, дореволюционной и советской, навешивать любили, и все благодаря каким-либо литературным персонажам — то Базарову, то Обломову, то Печорину.
Но десятилетие спустя интерес этот как-то явно поутих. Спроси сегодня любого зрителя, не обремененного филологическим образованием, читал ли он «Мелкого беса», ответ наверняка будет отрицательным. Мелкая бесовщинка нас давно уже не пугает, не устоять ей перед масштабной дьяволиадой XX столетия. Ну изгалялся, ну куражился над своим окружением мерзкий учителишка, пакостил мало-помалу. Что нам с того? Приметы быта, дела давно минувших дней. Ну и Бог и ними совсем.
А потому знаток театра и литературы Валерий Семеновский, задумав вернуть героев Сологуба на современную сцену, поступил умно. Впрочем, сегодня так поступают многие. Семеновский не занялся скрупулезным инсценированием полузабытого романа, но отважно взялся за написание собственного «сочинения на темы Федора Сологуба». Сместил акценты, смешал интонации, отодвинул «быт» и нацелил свое сочинение на восприятие современного продвинутого зрителя. В общем, затеял весьму рискованную игру в «поминки по русской словесности». А каждому, кто посещал сей печальный ритуал, знакомы его традиции: все наперебой стремятся выкрикнуть что-то свое об усопшем. А градус все повышается, а речи становятся более невнятными, пока не обратятся поминки в обычное застолье с песнями, а то и с плясками. Мы-то живы еще, право слово, так что ж горевать?
Ах, какой знатный винегрет из цитат, хрестоматийных строк, драматических реплик изготовил Семеновский. Не забудем, что главный герой — все-таки ее, словесности, учитель. Тут вам и Пушкин с Державиным, и Белинский с Гоголем, и Лермонтов с Чеховым. И все не к месту, все невпопад, для красного словца. Не пьеса плоха, нет. Она-то как раз весьма изобретательна и остроумна. Но литература великая с ее традициями высокими и впрямь, кажется, скончалась. На мхатовской сцене правит бал быдло, в чем и признается, впрочем, не до конца в себе это осознавая. Вот ведь Пушкин, сукин сын, солнце русской поэзии. И вещает Передонов — Виктор Гвоздицкий, громоздясь на свою полнокровную сожительницу Варвару — Ольга Барнет, что дает, мол, детишкам урок, а сам только о варвариной «филейной части» и думает. Весь свет она ему застит. Ну что, брат Пушкин? Да так как-то все?
Вот ведь как высокое в мерзейшее обращается. Стоит тот же Передонов перед огромным заплеванным зеркалом (сценография Давида Боровского) и, потихонечку с ума съезжая от неадекватности событий, знаменитую державинскую оду декламирует. А ему из зазеркалья эхом в ответ: «че-ервь», «ра-аб», «тва-арь». Тебе, тебе, дорогой, слушай и не заносись. Ну как тут устоять перед искушением в саму вечность плюнуть? Режиссер спектакля Николай Шейко этих «плевательных» мизансцен нагородил уйму. Начинают с малого: деликатный плевочек в чашку с кофе, потом можно обои загадить (благо квартира-то съемная), в лицо кому-нибудь харкнуть, если обличье то тебе противно. А уж апофеоз каков: собрались всем миром, всем городом, друзья и недруги, и в экстазе глобальной ненависти давай оплевывать все и вся, от предков до потомков. Зрители первых рядов даже чуть назад подались, дабы не зацепило.
Честно признаться, выглядит все это отвратительно. Но вот парадокс. Драматург, режиссер и балетмейстер Сергей Грицай облекают все эти «мерзости» в эстетическую форму. Идет игра, ею все же и объясняется. И наблюдать за этим можно слегка отстраненно: вроде бы тебя напрямую и не касается, если не доплюнут, можно и поиронизировать. А тут тебе и тапер на расстроенном пианино что-то веселенькое наигрывает, и девицы-красавицы сестры Рутиловы (Кристина Бабушкина, Наталья Попова и Алена Семенова) отплясывают и декламируют. Нет-нет, да и хором запоют: «Спи, младенец мой прекрасный?» А уж как эмансипе Преполовенская — Марина Брусникина на сцену явится — так это полный улет. «Оно», как сама себя именует, телесным низом озабочена более свободолюбивых теорий. Да так, что дает молоденькому Павлуше (Павел Ващилин) «попользовать» себя прямо на рояле — под стоны, взвизги и дружный зрительский хохот.
Сам Передонов мерзок, ну просто сил нет. Вот ведь удалось рафинированному Виктору Гвоздицкому так «переввоплотиться». Бросает их с Варварой — Барнет в садомазохистские любовные приступы — хрипят, пог полу елозят. Но ведь и жаль его, бедолагу, когда бредовые мечты о высоком покровительстве в обмен на свадьбу с Варварой бредом и окажутся. Надули Передонова, давненько благодетельница-то скончалась. Как тут последний рассудок не потерять, да на собственной разудалой свадьбе? К тому же Передонов — Гвоздицкий не столь мелок и куда более умен, чем его оригинальный прототип. Так уж театру захотелось. Но если душонка плебейская, то уж это неизлечимо.
Такой вот игрой и, как принято говорить ныне, «постмодернистскими» изысками и вытаскивается сюжет из неактуальной бытовой зарисовки. Между прочим, зрители, помимо удовольствия от смелого и темпераментного актерского исполнения, еще и другой кайф ловят. Все эти умные цитатные «штучки» летают, как воздушные шарики в цирке — со сцены к зрителям и обратно. Что и говорить, удался спектакль. Только вот, когда останешься с самим собой наедине, так просто от этой веселящей «пакости» не отделаешься. Не запоешь на известный мотивчик: «Нам не страшен мелкий бес, мелкий бес, мелкий бес?» Ни черта нам уже не страшно. А им, бесам, большим ли, малым, только того и нужно.