Расскажу тебе сказку, дружок

Глеб Ситковский, Газета, 14.05.2007
Режиссер Кирилл Серебренников отметился в этом сезоне тремя премьерами. Первые два подхода к снаряду обернулись для него досадными неудачами, но с третьего раза планка убедительно подчинилась. Неуклюже переписанные Шекспир («Антоний и Клеопатра. Версия» в «Современнике») и Бомарше («Figaro. События одного дня» в Театральной компании Евгения Миронова) не дались режиссеру, а вот ирландский драматург Мартин Макдонах задал для Серебренникова как раз ту высоту, с которой он играючи справился.

Сюжетно пьеса Макдонаха — это, если угодно, сказка сказок. Одна страшная небылица, непременно начинающаяся словами «Однажды давным-давно», громоздится на другую, другая на третью, и все эти многочисленные шестеренки и колесики цепляются зубчиками друг за друга, образуя в совокупности хитроумный механизм под названием «Человек-подушка» (The Pillowman).

Итак, once upon a time жил-был в тридевятом царстве, в тоталитарном государстве один сказочник по имени Катуриан Катуриан, роль которого во мхатовском спектакле поручена Анатолию Белому. Мы услышим от него всего-то полдесятка сказок, но и этого хватит, чтобы составить представление о творчестве писателя: все они довольно хитро закручены, переполнены литературными аллюзиями и почти каждая рассказывает о невинно замученных детках. В рассказе «Девочка-Иисус» родители распинают приемную дочку, сдуру вообразившую себя реинкарнацией Христа. Девчонка из другой сказки скармливает садисту-папаше лезвия, а какому-то доброму мальчику отрубают, не моргнув глазом, пальцы на ноге. Словом, кровь так и льется ручьем из сказки в сказку. Добрая тетя Валя из передачи нашего детства «В гостях у сказки» наверняка не одобрила бы такого безобразия. 

В пьесе Макдонаха, как вы догадываетесь, никакой тети Вали нет, но вместо нее здесь присутствуют двое воспитателей совсем другого толка: кряжистый следователь Тупольски (Сергей Сосновский) и его молодой истеричный коллега Ариэл (Юрий Чурсин). Это заплечных дел мастера, расходящиеся с нашим писателем не только в вопросах стилистики. Они служат жестокому тоталитарному режиму, руки у ребят по локоть в крови, а подозревают они Катуриана и его инфантильно-дебиловатого братца Михала (Алексей Кравченко) в изуверских убийствах детей, выполненных точь-в-точь как в сказках. Сначала следователи пытают и бьют главных героев, с удовольствием кровеня стерильно белую кафельную плитку. А потом палачи и жертвы мало-помалу начнут рассказывать друг дружке не менее страшные сказки, которые имеют отношение к их собственному детству, гипнотизируя этими россказнями и себя, и зрителя.

Отдадим должное Макдонаху: каждая из рассказанных историй — отличная сценарная идея, которую хоть сейчас отдавай в Голливуд. Почувствовав эту киношную фактуру, Серебренников решил озвучить свой спектакль, будто на «Мосфильме». Четверо великовозрастных детишек увлеченно играют на сцене в гестапо, а двое взрослых, условно названные в спектакле Па (Василий Немирович-Данченко) и Ма (Анжелика Немирович-Данченко) внимательно следят за их движениями и придают весомую гулкость каждому звуку при помощи всяких хитрых приспособлений. Создать обстановку помрачнее помогает музыка известного европейского композитора Сергея Невского.

Порой Серебренников выпускает на сцену и совсем уж мелкую ребятню. Но ни кровавыми мальчиками, ни кровавыми девочками в глазах, положим, нас особо не напугаешь. Ведь режиссер льет потоки красной краски лишь с тем, чтобы в какой-то момент весело заменить колор на зеленый. Все это лишь pillow fiction, не более того, — то и дело напоминает он нам. Литературная игра, в которую, впрочем, можно и заиграться.

Образованному человеку по ходу действия положено вспомнить имена Набокова, Кафки, Достоевского, Линча, Тарантино и еще десяток других, каких захотите. Мартин Макдонах написал поистине ловкую пьесу: он знает толк в саспенсе, он осведомлен, какими сказками легче всего загипнотизировать зрителя. Кирилл Серебренников с лету поймал все намеки Макдонаха, сумел сохранить должную дистанцию с реальностью, отлично поработал с актерами. Словом, поставил ловкий спектакль по ловкой пьесе, ни разу при этом не сфальшивив. Это ли не достижение?