Пореченков зарезал бедную Лизу

Елена Дьякова, Новая газета, 12.12.2008
На Малой сцене Художественного — вновь Лев Толстой, железная дорога, сизый станционный туман. Клубы его так густы, словно запас такого же точно тумана из другой постановки МХТ, «Воскресения. Супер» Юрия Бутусова и бр. Пресняковых, застрял в кулисах и вновь пущен в дело. Но за исключением дыма-тумана декорация Николая Слободяника к спектаклю Антона Яковлева «Крейцерова соната» лаконична и значима. Вся — черно-белая, как свод последних вопросов и последних ответов русского идеалиста. (А он и при пятерых детях сохранит лютые порывы бескомпромиссного подростка.)

Во всех углах сцены блестят колючей белой жестью гвоздиков и замков черные ледериновые чемоданы: на чемоданах живем, на чемоданах строим дома и семьи? Срываемся от мертвящей прозы искать райскую страну Беловодье — с чемоданом в руках. По пути рушим все сущее. Потом исповедуемся случайным попутчикам по вагону.

Попутчики г-на Позднышева — кандидата прав, уездного предводителя дворянства, человека с принципами, женоубийцы — в спектакле сохранены. Их «спор о женском вопросе» несколько огрубел с 1887 года — но все не разрешен, и диспут звучит свежо. «Вагонный хор» неточен в интонациях. Впрочем, на его фоне лишь ярче видна игра Позднышева — Михаила Пореченкова и жены его Лизы — Натальи Швец. Брак как каторжная спайка «двух совершенно чуждых друг другу эгоистов, желающих получить как можно больше удовольствия один через другого» показан на сцене точно, в деталях и лессировках. А чем кончился этот хрестоматийный сюжет в повести, известно всем.

?О Пореченкове, натурально, скажем особо. Приход сериальных «звезд» в труппу МХТ эпохи Олега Табакова вызвал когда-то много ухмылок. Но Константин Хабенский заставил Москву прикусить язычки уже в 2002-м, сыграв Зилова в «Утиной охоте». Михаил Трухин это, на мой взгляд, сделал чуть позже, в «Гамлете».

Пореченков же, будь он одет Полонием или Мышлаевским, выпирал из любого спектакля, как витрина “Fauchon” из Тверской-Ямской (ну, вы знаете, как этот Парнас гастрономии сверкает там золотыми зубами вдовы Клико). Но в «Крейцеровой сонате» — что-то случилось. Не то чтоб человек достиг культурного совершеннолетия (на премьере видно: давно достиг? и его Позднышев отсвечивает то идеальным отцом семейства К. Д. Левиным, то испуганным и по-детски жестоким от страха сенатором Карениным).

Скорее так: человек наконец показал свой истинный возраст публике.

Белые манжеты и золотые очки русской классики хорошо сидят на нем. Но еще лучше — придуманный театром финал. Позднышев играет на тромбоне? Олений рев разъяренной трубы прост, как мычание. Он не знает связных слов, чтоб передать подземельное кипение страстей в любой спальне, кухне и детской. Рычит загнанный и раненый зверь, что сидел внутри кандидата прав, — и заломал его, и сам истек кровью.

Да и правда: «Крейцерова соната» живее всех живых. Что ж тут еще скажешь?
2000
На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000
Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000
Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000
Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000
Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000
Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000
Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000
Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000
Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000
Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000