Не Копенгаген

Артур Соломонов, Газета, 28.02.2003
Во МХАТе им. Чехова — снова премьера. И снова приглашен молодой режиссер Миндаугас Карбаускис. С участием Олега Табакова, Бориса Плотникова и Ольги Барнет он поставил пьесу англичанина Майкла Фрейна «Копенгаген».

Герои — датский физик Нильс Бор (Олег Табаков), его жена Маргрет (Ольга Барнет) немецкий физик Вернер Гейзенберг (Борис Плотников) — встречаются, «когда их уже нет на свете». Где встречаются — вопрос для пьесы, посвященной глобальным проблемам, праздный. Скажем, в театре. И все вместе пытаются распутать непростую проблему: зачем в 1941 году, когда Германия уже оккупировала Данию, немецкий физик приехал к датскому; зачем завел разговор о проблемах деления атома, и, соответственно, об атомном оружии. Очевидные ответы сразу отбрасываются, и мы движемся вглубь. Вглубь человеческой психологии, физики, тайн истории. Заходим так глубоко, что чувствуем — самим не выбраться. Но спасательный круг ни режиссер, ни актеры зрителю не бросают. И это, похоже, принципиальная позиция. 

Неспешно забивает трубку Олег Табаков — Бор. С сочувствием и женской нежностью смотрит на физиков Ольга Барнет — Маргрет Бор. Волнуется, что-то бесконечно доказывает Плотников — Гейзенберг. Слова произносятся медленно. А по электронным таблицам летят в буквальном смысле годы: 1937-й, 1941-й, 1947-й? Иногда появляется надпись «Поют птицы», а герои разливают по бокалам несуществующее вино. Птицы для них уже отпели, и вино свое они уже выпили. Но зритель, наверное, не имеет ничего против пения птиц, вина, увлекательности театрального сюжета и тому подобных радостей. А на сцене — холодно. Пусть этих людей «нет на этом свете», но раз уж спиритический сеанс затеян?

Кем должен быть зритель, чтобы увлеченно слушать пятиминутные монологи о волновой теории? Что мне некий циклотрон, которым Дания обладает, а Германия — увы? Обольюсь ли я слезами над «магией деления атома»? В пьесе Майкла Фрейна две коллизии: «вычислять из природного урана или из урана-235» и та, что только и может заинтересовать театр, — отношения двух людей, великих физиков. Но благодаря обилию терминов, новых имен, лекций о волновой теории акцент перемещается на коллизию номер один. Все психологические повороты, парадоксы отношений показаны через неспешную, подробную, самодовольную лекцию. И то, что происходит на сцене, отдаляется, отдаляется, пока не исчезает в дыму трубки Олега Табакова.

Представим, что началась очередная война между африканскими племенами. Старые друзья, старейшины этих племен тайно встретились. Один из них подарил другому, скажем, хвост крокодила. И мы посвятим несколько часов подробному размышлению о значении этого подарка и о том, как он повлиял на войну между племенами. Что-то подобное происходит на этом спектакле, где снова и снова мы пытаемся решить, зачем же приезжал Вернер Гейзенберг к Нильсу Бору. Историческая близость этих событий, знакомые имена, и то, что все происходит в Европе, не делает эту историю менее абстрактной, чем войну между какими-нибудь племенами.

Режиссер спектакля Миндаугас Карбаускис, который числится в многообещающих, решил на этот раз ничего не обещать. И поставить нудную (пусть и умную), многословную (с робкими всплесками юмора), сухую пьесу именно так, как она написана. Без хирургического вмешательства. Будто хотел доказать англичанину Майклу Фрейну, что тот написал антитеатральный текст. Можно было запустить карусель абсурда. Можно было сделать так, чтобы при словах об атомах и частицах зал покатывался со смеху, — Табаков и Плотников могли бы это сделать «на ура». Не захотели. Не захотели и использовать иную стилистику — монтажа, смены ритмов, винегрета из эпизодов. Все чинно, благородно. И не ясно, к кому обращено. Не к Капице же, который аплодировал стоя. И большой вопрос, кому — актерам или своим коллегам, которых они играли. Или проблемам, о которых они в течение нескольких часов вещали.

Театр оказался в ловушке с того момента, когда пьеса была поставлена в репертуар, и все остальные решения — приглашение молодого режиссера, участие талантливых актеров — не могли спасти положение. Но ведь не по божьей же воле на театр падает та или иная пьеса.
2000
На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000
Анатолий Смелянский: У меня давно репутация серого кардинала, Эдуард Саркисов, Время MN, 29.09.2000
Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000
Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000
Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000
Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000
Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000
Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000
Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000
Дамир Исмагилов: Еще десяток спектаклей — и я пойму, что такое Большой театр, Большой театр, 27.04.2000
Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000
Аудиозапись спектакля «Возможная встреча». Вступительное слово Марины Багдасарян, Театр FM, 2000
Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000