Мольер по завещанию

Роман Должанский, Коммерсант, 11.09.2001
МХАТ имени Чехова открыл свой 104-й сезон премьерой «Кабалы святош» Михаила Булгакова. Постановке Адольфа Шапиро театр придавал особое, программное значение; в главной роли на сцену вышел худрук Олег Табаков. Да и у самой пьесы о театре и власти долгая мхатовская история: в 30-е годы ее поставили, но вскоре запретили, а в конце 80-х в спектакле того же Шапиро одну из последних своих ролей сыграл Олег Ефремов.

Предполагалось, что «Кабала святош» выйдет еще в прошлом сезоне, до «№ 13» Владимира Машкова. Важный и серьезный спектакль по пьесе классика и легендарного мхатовского завлита должен был торжественно открыть эпоху Табакова, а лихая английская комедия — закрепить успех и наполнить кассу. Обстоятельства изменили очередность премьер и, как следствие, вызвали дискуссию о приоритетах Табакова. «№ 13» уже успел стать кассовым хитом, а «Кабала» все не выходила. Теперь кажется, что в этом был некий высший знак: спектаклю Шапиро коммерческий «паровоз» нужнее, чем постановка Машкова, предварительное идеологическое оправдание.

МХАТ вернул на афишу авторское определение «Пьеса из музыки и света». В спектакле Адольфа Шапиро много не только отличной музыки Эдуарда Артемьева и разнообразного света, но вообще много всякой театральности: и тишина есть, и гулкость, и темнота; много очень ярких костюмов и париков, много разнообразных мизансцен, смешных интонаций, драматических пауз — словом, много актерской игры, много следов честного постановочного труда и добросовестной работы театральных мастерских. Занавес с чайкой чинно открывается и закрывается. Торжественные кремовые портьеры по периметру то скрывают, то обнажают бездонную черноту. По подмосткам скользят легкие со светлыми занавесками гримерные кабинки. Над сценой парит и дышит тканевое облако, похожее на огромный кусок зефира.

Опытный Шапиро предлагает театру проверенную, традиционную режиссуру: когда надо показать страдание или печаль, актеры под музыку ходят по сцене со свечками, когда требуется создать атмосферу театрального закулисья, хлопочут и волнуются. Новая «Кабала святош» — нескучный, в меру пышный, сложносочиненный спектакль в трех действиях, соответствующий репутации важнейшего академического театра. Он вполне мог бы служить статусным украшением репертуара. Но в постановке Шапиро, к несчастью, отсутствует важная составляющая: из спектакля не вычитывается побудительный мотив. В нем не просматривается предмет высказывания.

Пьеса о жизни и смерти Жана-Батиста Мольера предполагает несколько вариантов прочтения, и Адольф Шапиро, разумеется, примерял на спектакль каждый из них. Скажем, в «Кабале» очень важен мотив взаимоотношений Мольера с королем, и едва ли не самой осмысленной ролью стал Людовик перешедшего во МХАТ Андрея Ильина. Но долго ли сегодня продержишься на избитом антагонизме «художник и власть»? Есть большая тема конфликта автора «Тартюфа» с архиеписком Шарроном. Она разработана в спектакле очень серьезно, должна не на шутку пугать, а Борис Плотников играет просто какого-то Мракобеса Мракобесовича. Но как-то так выходит в спектакле, что церковник в конечном счете прав: ведь Мольер женился на дочери. Хоть и по незнанию, но все равно грех, как ни крути.

Впрочем, первопричина рыхлости постановки не в размытости общего решения, а в протагонисте. Роль булгаковского Мольера совершенно не идет Олегу Табакову. Вся его, как принято говорить, актерская психофизика противоречит персонажу, и это не тот спор, в котором рождается истина, а фатальное непонимание. Излучающему здоровую энергию и победоносное жизнелюбие, находящемуся в зените славы и успеха Табакову очень неловко играть Мольера, затравленного, трагического героя, запутавшегося между театром, женщинами и государственной властью. И первое, и второе, и третье сегодня Олегу Табакову настолько в радость, что сымитировать смертельную усталость он не может. Мольеру вот-вот умирать, а смотришь на актера и понимаешь, что ему и десять минут в кресле усидеть трудно. Конечно, будучи великим мастером, Табаков борется с не своей ролью во всеоружии своего лицедейства. Причем сражение идет буквально за каждую реплику. Начнет фразу вроде бы с неподдельным чувством, с нервом, а ближе к точке все равно выползает откуда-то неотвязный Матроскин, мурлычет и гримасничает, будь он четырежды неладен.

В предыдущей мхатовской «Кабале» Мольера незабываемо играл Олег Ефремов. Вот где было полное попадание в роль: уставший от «террариума единомышленников» и от баб, теряющий любовь учеников и измотанный длиною в жизнь игрой в кошки-мышки с «королями», насмерть изможденный человек. Конечно, всякое сравнение больших актеров уязвимо. Но создатели нового спектакля сами напросились на него. Олег Табаков неоднократно подчеркивал, что выполняет волю покойного, в последние годы жизни не раз уговаривавшего его сыграть Мольера. Олег Ефремов был проницательным человеком. Неужели эта воля была жестокой насмешкой над наследником?
2000
На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000
Анатолий Смелянский: У меня давно репутация серого кардинала, Эдуард Саркисов, Время MN, 29.09.2000
Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000
Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000
Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000
Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000
Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000
Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000
Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000
Дамир Исмагилов: Еще десяток спектаклей — и я пойму, что такое Большой театр, Большой театр, 27.04.2000
Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000
Аудиозапись спектакля «Возможная встреча». Вступительное слово Марины Багдасарян, Театр FM, 2000
Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000