Вячеслав Невинный о Владимире Кашпуре

Владимир Кашпур до прихода на учебу в Школу-студию МХАТ — на курс, которым руководил Виктор Станицын, где работали такие педагоги, как Е. Морес, С. Пилявская, О. Герасимов — уже был знаменитым провинциальным артистом и сыграл Ленина, многие другие серьезные роли, а в детских спектаклях играл Бабу Ягу — представляете, какой диапазон! Пришел он учиться мастерству, а главное, чтобы иметь диплом об окончании высшего учебного заведения — в то советское крепкое время это было нужно. К тому же его товарищ по цеху, его коллега по провинциальным театрам — Евгений Евстигнеев — уже такую акцию совершил и уже Школу окончил. Кашпур пришел учиться сразу на второй курс, и вдогонку должен был сдавать все зачеты и экзамены, а так как он был старше нас всех, то ему это было тяжело, да и семья его в то время была во Владимире. Тем не менее он успешно вошел в коллектив нашего курса. Он приобретал вкус, широту общеобразовательных знаний, которая имеет громадное значение для личности артиста. Он был очень способным студентом с точки зрения наших педагогов, хотя теоретики относились к нему снисходительно. Он свой талант в Школе-студии огранивал, гранил, как камушек.

Потом пошла жизнь производственная, актерская, он попал в кинематограф. И всегда это было убедительно, удачно. По своим внешним данным он не представлял из себя людей академически-профессорского плана. Лицо Кашпура было лицо солдатское, крестьянское. Такие роли он и играл. Однако он не только типажно представлял собой интерес. Его актерское дарование выводило его всегда в ряд отмечаемых критикой и зрителями актеров. Потихоньку так пошло и в театре. Он не имел ролей больших — главных или заглавных, но играл всегда роли значительные, играл убедительно и хорошо. Он очень хороший товарищ — я это слово употребляю как одно из ключевых слов громадного актерского цеха России (у Островского артист артисту мог сказать: «Руку, товарищ!»). Он замечательный актер. Приобретенное это или врожденное — не важно. Факт тот, что он такой, и я, его соратник, могу это ответственно отметить.

Он очень театральный человек в настоящем понимании этого слова. Он очень школьный, я имею в виду слово школа не в прямом смысле, но как Школа Художественного театра. И его одаренность позволила ему влиться в Школу, несмотря на то, что он был уже опытным артистом. Важно, что и Школа его приняла сразу — это не со всеми было. У него не стирается принадлежность к Школе. По-моему, это хорошо. Он не на работу приходит, а служить в театр приходит. Он артист серьезный. Это не значит — с насупленными бровями, но он серьезным делом занимается, не позволяет себе кривляться на сцене. Он стремиться из каждой роли сделать шедевр, поэтому я и говорю, что он серьезный артист. У меня ни разу не возник вопрос по отношению к тому, что он на сцене делает: «А зачем это?». Это хорошо, это правильно. Это МХАТ.
2000
На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000
Анатолий Смелянский: У меня давно репутация серого кардинала, Эдуард Саркисов, Время MN, 29.09.2000
Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000
Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000
Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000
Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000
Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000
Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000
Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000
Дамир Исмагилов: Еще десяток спектаклей — и я пойму, что такое Большой театр, Большой театр, 27.04.2000
Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000
Аудиозапись спектакля «Возможная встреча». Вступительное слово Марины Багдасарян, Театр FM, 2000
Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000