Евгений Гришковец перестал быть идиотом

Глеб Ситковский, Столичная, 8.10.2003
Фраза «Евгений Гришковец поставил спектакль во МХАТе» звучит внушительно. Ведь еще вчера никто и подумать не мог о сопряжении имени этого стеснительного человечка в очках с гордым особняком в Камергерском. Нынче все поменялось: самый маргинальный персонаж нашего театра осваивает одну из главных сцен страны. Премьера гришковцовской «Осады» прошла вчера во МХАТе на Малой сцене.
Пробормотав несколько вежливых слов перед началом представления, Гришковец стушевался и затерялся где-то между зрителями. Вообще-то, в дальнейшем он намеревается играть в своем спектакле маленькую бессловесную роль Икара-неудачника, но на премьере выступал другой актер. По сцене же расхаживало как минимум пятеро Гришковцов и, подражая сбивчивой манере поедателя собак, говорили о войне.
 — А вот еще была такая история, — мечтательно начинает Ветеран (Сергей Угрюмов) свою длительную беседу с Салагой (Павел Ващилин). Историй у парня масса, но все они подозрительно напоминают «Легенды и мифы Древней Греции». Был, дескать, у них в армии такой пацан здоровый по кличке Бубнила, и вот он как-то одному деду помог его конюшню от навоза почистить — перегородил русло реки, и вода смыла все нечистоты. Вместо Геракла — Бубнила, вместо Одиссея — Хитрый, а где-то рядом Ахилл, который держится за пятку. Пересказать древний миф об осаде Трои «своими словами» — задачка увлекательная и для Гришковца, в общем, не новая. Прием «я тут давеча прочел одну книжку и хочу теперь вам о ней рассказать» был опробован им в спектакле «По По» (страшилки Эдгара По, освоенные с помощью бытовой интонации, звучат, оказывается, преуморительно) и в «Дредноутах». В последнем спектакле Гришковец просто листал перед нами альбомчик, посвященный морским битвам Первой мировой, и восхищался бессмысленностью всякой войны. Осада Трои, как и любая осада в любой войне, представляется ему столь же величественной.
Гришковец умеет поставить научное знание на службу театру и занимается, если угодно, поп-философией. До сей поры он существовал в нашем театре то ли на положении мудреца, то ли на положении идиота в архаическом смысле этого слова — идиотом в Древней Греции называли человека частного, отдельного, ни к кому не примыкающего. Но долго оставаться идиотом, по всей видимости, сложновато, и Гришковец чем дальше тем больше начинает вписываться в театральный истеблишмент и использовать средства традиционной сцены, которые еще вчера так яро отрицал. Зря он это, честное слово.
2000
На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000
Анатолий Смелянский: У меня давно репутация серого кардинала, Эдуард Саркисов, Время MN, 29.09.2000
Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000
Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000
Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000
Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000
Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000
Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000
Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000
Дамир Исмагилов: Еще десяток спектаклей — и я пойму, что такое Большой театр, Большой театр, 27.04.2000
Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000
Аудиозапись спектакля «Возможная встреча». Вступительное слово Марины Багдасарян, Театр FM, 2000
Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000