Жизнь за кремовыми шторами

Любовь Лебедина, Труд, 10.04.2004
Фамилию Сергея Женовача в театральной среде, как правило, произносят с придыханием. Поэтому еще до того, как вышел его новый спектакль «Белая гвардия» по Михаилу Булгакову, некоторые критики предрекали: эта постановка во МХАТе имени Чехова будет гениальной.

То, что Женовач умеет работать с артистами, проявлять новые грани их дарований, давно известно. Недаром в свое время его объявили прямым наследником Анатолия Эфроса, и в этом «звании» он продолжает числиться до сих пор. К тому же две его удачные работы в Малом («Горе от ума» и «Правда — хорошо, а счастье — лучше») способствовали снятию умолчания критиков в отношении этого коллектива. Тем не менее четырехчасовой спектакль во МХАТе не вызвал у меня столь позитивных эмоций, как два предыдущих в императорском театре. Не потому, что режиссер изменил себе или недостаточно серьезно отнесся к произведению Булгакова, но один вопрос так и остался неразрешенным: ради чего была поставлена «Белая гвардия» и какое она имеет отношение к сегодняшнему дню?

Казалось бы, в этой сугубо бытовой постановке все осталось на своих местах, никакого насилия над текстом не произведено, и жизнь за кремовыми шторами в семействе Турбиных протекает неспешно и плавно. Но в том-то и дело, что в этих дружеских застольях, где все так милы и обаятельны, где офицеры стоя пьют за здоровье прекрасной Елены Васильевны, нет главного — внутреннего нерва, беспокойства, напряжения. Ведь там, за окнами, затаился насмерть перепуганный город, который скоро будет взят войсками Петлюры, и полковнику Турбину предстоит повести в бой необстрелянных юнкеров. Поэтому часы в спектакле должны были пойти быстрее, и уж по крайней мере резкие перепады ритмов тоже были, кажется, неизбежны. Да взять хотя бы, эпизод, когда Турбин приказывает юнкерам разойтись по домам и начинается форменная паника, ибо все летит к чертовой матери и верность царю и отечеству превращается в пустой звук. Это мог быть кульминационный момент спектакля, поскольку в дополнение ко всему старший Турбин погибает от шальной пули. Как же это надо было пронзительно сыграть, чтобы сегодняшний зритель почувствовал трагедию этих заложников — не просто заложников истории, но и заложников своей совести, незапятнанной чести. К сожалению, этот мотив только пунктирно прочерчен в спектакле.

В основном публика умилялась добродушию нелепого увальня Лариосика в исполнении «расстрелянного рекламой» Александра Семчева, которому никак не дашь 21 год, испытывала неописуемый восторг от двух модных артистов: Константина Хабенского и Михаила Пореченкова, изображавших полковника Турбина и штабс-капитана Мышлаевского. С одной стороны, актеры не виноваты, что за ними тянется шлейф популярных телевизионных сериалов, а с другой — могли бы и избавиться от тех актерских штампов, которыми «обросли», переходя из фильма в фильм.

Или другое: наконец-то на сцене МХАТа появилась массовка. И как вы думаете, кто играл взвод юнкеров? Ни мало ни много — личный состав батальона Почетного караула военной комендатуры города Москвы. Во как! Но позвольте, господа, это в кино принято снимать настоящих военных, а на подмостках каждый участник спектакля виден как на ладони, и здесь сразу становится понятно, кто профессионал, а кто дилетант.

Но и это не самое страшное, все-таки ребята хорошо маршировали по грохочущим железным настилам и своей массой заполняли пустое пространство сцены: художник Александр Боровский, придумав оригинальную конструкцию в виде накренившейся палубы огромного корабля с мачтами, похожими на столбы-виселицы, всю мебель дома Турбиных сгрудил в правом углу авансцены. Так что все семейные эпизоды проходили на маленьком пятачке. Такие декорации были по-своему органичны для этого спектакля, но как же глаза устают от такой однобокой геометрии!

И таких недоработок в спектакле немало. Например, в сцене бегства гетмана всея Украины из Киева актер Валерий Хлевинский сыграл карикатуру на трусливого «полководца» вразрез с избранной режиссером психологической эстетикой. Зачем ему понадобилось ерничать, шаржируя образ, — непонятно. И как мог это пропустить режиссер — тоже загадка. Ответ один: видимо, интеллигентный Женовач не захотел конфликтовать с ведущим артистом чужого театра. Зато настоящих, драматически выраженных конфликтов в спектакле как раз и не хватало. Порой мне казалось, что я смотрю безобидный семейный телесериал, где демонический Шервинский (Анатолий Белый) объясняется в любви замужней Елене Васильевне (Наталья Рогожкина) и в конце концов добивается ее расположения. Турбин грозно надувает щеки и многозначительно молчит, а Николка (Иван Жидков), словно малое дитя, весело резвится и мечтает совершить подвиг. В общем, все они хорошие, добрые люди, и конфликтовать им друг с другом незачем. Правда, затесался в их компанию подлец Тальберг (Валерий Трошин), муж Елены. Но опять же - зачем с ним выяснять отношения, если у него на лбу написано — непорядочный человек? Пусть катится в Германию, спасает свою шкуру.

Наверное, спектакль получился таким несобранным и рыхлым потому, что режиссер не нашел тот главный психологический конфликт, который бы заставлял героев чаще заглядывать «в себя» в поисках ответа на вопрос: по какому пути им идти? Как бы там ни было, но сегодня мало грамотно прочитать текст автора, нужна еще и своя режиссерская позиция, а если ее нет, то получается банальный пересказ всем известной коллизии. 
2000
На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000
Анатолий Смелянский: У меня давно репутация серого кардинала, Эдуард Саркисов, Время MN, 29.09.2000
Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000
Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000
Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000
Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000
Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000
Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000
Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000
Дамир Исмагилов: Еще десяток спектаклей — и я пойму, что такое Большой театр, Большой театр, 27.04.2000
Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000
Аудиозапись спектакля «Возможная встреча». Вступительное слово Марины Багдасарян, Театр FM, 2000
Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000