Повесть о настоящем человеке

Алексей Филиппов, Известия, 23.01.2002
Пьесу написал Сомерсет Моэм, в главной роли артист «Табакерки» Сергей Безруков, кумир юных дев и лауреат Государственной премии РФ. В других ролях умный и точный Андрей Ильин, талантливая Евгения Добровольская, обаятельный и техничный Егор Бероев — один из самых перспективных молодых актеров МХАТа. Поставила «Священный огонь» Светлана Врагова — она режиссер с именем и репутацией. Результат же оказался по меньшей мере странным.

В пьесе главными героями, точнее, героинями являются прежде всего женщины: сиделка, жена и мать основного мужского персонажа. В спектакле же главным героем оказался он сам — парализованный летчик Морис Тэбрет (его и играет Сергей Безруков). Морис погибает в конце первого акта, дальше речь пойдет о причинах смерти. Но у мхатовского зрителя сходу возникает отчетливое ощущение финала: героя не стало, значит, закончилась и вся история.

Спектакль вроде бы является детективом, но одновременно в нем звучат не доведенные до логического конца мистические мотивы. Объясняясь с женой, безруковский персонаж играет на невидимой зрительскому глазу скрипке; собираясь скончаться, встает с инвалидного кресла, делает несколько пассов и падает на руки человеку в черном. За раскрывшимися декорациями образуется черный провал, и герой уходит в никуда — надо полагать, летчика поглотила Вечность. Через некоторое время его домашние будут пить чай, сидя в темноте у камина и держа в руках светящиеся неоновыми огоньками чашечки: что сие значит, остается только гадать.

Спектакль полон не сведенных в единое целое мотивов: герой умер, и по сцене расхаживает дама в сари (мать летчика долго жила в Индии), разбрасывая во все стороны лепестки роз. А когда, наконец, выяснится, кто убил, декорации опять раскроются и улыбающийся залу ослепительной безруковской улыбкой Морис Тэбрет замрет у рисованного задника, выдержанного в духе «Острова мертвых» Арнольда Беклина. Чеховская Аркадина, окажись она в зале, шепнула бы на ухо соседу: «Это что-то декадентское».

У этого спектакля своя кассовая логика. На него пойдут поклонницы Безрукова и любители детективов; остальных приведет интерес к Моэму и МХАТу. Но Безрукова, повторяю, убивают в конце первого акта, детективная линия смазана, а Моэм растворен в мистико-мелодраматических постановочных наслоениях, задрапирован позаимствованным у Экзюпери монологом и обильно сдобрен музыкой Вагнера. Зал чувствует себя озадаченным — публике не вполне ясны правила игры. Когда персонажи обсуждают возможные причины смерти летчика Тэбрета и предполагают, что паралитик мог встать с кресла, дотащиться до ванной и при помощи палки вытащить из шафчика пузырек с ядом, кое-кто в зале, не разобравшись в происходящем, пытается хихикнуть. Но затем люди спохватываются: спектакль убийственно серьезен, такой же должна быть и публика.

Все разъяснится: жена летчика любила его младшего брата, в больного влюбилась сиделка, его мучения оборвал (оборвала)… Ладно, не будем выдавать, кто именно. Но текст Моэма все же не выдерживает нагрузки «детектив + мистика + мелодрама». По сегодняшним меркам речи героев не в меру многословны, стремление автора запихнуть все переживания персонажей в их собственные монологи архаично. Зрители все равно хлопают (они видели и не такое), а вот артистов по-настоящему жаль.

Сергей Безруков работает в стиле спектакля, с декадентски-мелодраматическим надрывом, Евгения Добровольская играет по-мхатовски обстоятельно, Андрей Ильин (доктор Харвестер) неброско и точно выстраивает образ. Они разные, но результат у всех примерно один: «Священный огонь» настолько надуман, что не может быть и индивидуальных удач.

Андрей ИЛЬИН: Детектив надо ставить очень тонко.

О детективе на театральной сцене рассказывает доктор Харвестер. Исполнитель роли, Андрей Ильин, в этом вопросе компетентен: он играл в театральных детективах, снимался в «Каменской» и в «Досье детектива Дубровского». В «Священном огне» от доктора Харвестера зависит все: если он не подпишет свидетельство о смерти, за героев возьмется полиция.

   — Почему детектив не востребован нашей сегодняшней сценой? Есть ли у этого жанра театральная перспектива?

   — Безусловно есть, недаром же существовал «Театр детектива» под руководством Ливанова. Другое дело, что к этому жанру у нас всегда относились поверхностно, как к комедии. А на самом деле он очень хорошо ложится на язык театра.

   — Но ведь в театре из детектива часто получается полная туфта: неестественные актерские интонации, картонные постановки. Что ни говорите, но на этом жанре в театре какое-то проклятие.

   — Может быть… Детектив надо ставить очень тонко — а где тонко, там и рвется. Не каждый актер владеет такой техникой, не каждый режиссер может найти подход к материалу. Считая мои киноработы, я работаю в этом жанре четвертый раз и знаю, что для зарубежного детектива требуется особый стиль поведения. Умение правильно себя держать, быть сдержанным — и в то же время свободным… Этим стилем владели старые мхатовцы, а сегодня он редок.
2000
На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000
Анатолий Смелянский: У меня давно репутация серого кардинала, Эдуард Саркисов, Время MN, 29.09.2000
Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000
Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000
Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000
Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000
Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000
Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000
Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000
Дамир Исмагилов: Еще десяток спектаклей — и я пойму, что такое Большой театр, Большой театр, 27.04.2000
Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000
Аудиозапись спектакля «Возможная встреча». Вступительное слово Марины Багдасарян, Театр FM, 2000
Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000