СТРАШНАЯ РУССКАЯ СКАЗКА

Любовь Лебедина, Труд, 14.10.2005
В 1985 году этого героя в щедринских «Господах Головлевых» играл Иннокентий Смоктуновский, который был похож на отвратительного паука, затягивающего в свои сети очередную жертву и измывающегося над ней. Теперь же перед зрителями предстал обаятельный, улыбчивый Иудушка в исполнении Евгения Миронова.

На словах он почитает родителей, целует маменьку в плечико, поучает своих братьев… И «ради их блага» прибирает все наследство к рукам, держит в «черном теле» сыновей, а когда те отдают Богу душу — на похоронах не плачет, потому что на то была воля Божья. Фарисейство, доведенное до предела, до той роковой черты, за которой уже видится тень Антихриста, прозвучало в спектакле Кирилла Серебренникова зримо и убедительно. Режиссер не заигрывает с публикой, не успокаивает ее, он обращает взоры зрителей к себе и жестко спрашивает: неужели человеческие сердца настолько заскорузли и охладели, что теперь позволено все, даже предавать самое святое, прикрываясь заповедями Христа?

Честно сказать, такой постановки вопроса я не ожидала от модного авангардиста, до этого, как мне казалось, занятого только собой, использующего классику для сочинения экстравагантных спектаклей, идущих вразрез с авторской мыслью. Тут же возникало впечатление, что режиссера «прорвало», и он решил высказаться о наболевшем. А Салтыков-Щедрин выступил у него в роли провидца, еще в ХIХ веке предостерегавшего соотечественников от духовной гибели, несущей России страшную угрозу.

В первую очередь Серебренников представляет общую картину нравственного распада семьи, в которой дети и родители давно живут, словно чужие, и их ничто не связывает, кроме выгоды. Эта же тема прослеживается и в художественном оформлении спектакля. Дом Головлевых с маленькими окошками, куда не проникает свет и оттого царит вечный полумрак, похож на амбар, пропитанный страшной мерзостью запустения. Здесь постоянно что-то сортируют, складывают, огромные белые напоминают снежные сугробы, а хлеб и сахар перемалывают в мясорубках за длинным столом, на котором потом деловито обряжают покойников. Постепенно смерть становится полновластной хозяйкой в этом доме, и радость навсегда покидает его. Одна жертва тянет за собой другую, а на подмостках стоит дирижер Иудушка и руководит этой похоронной процессией, заранее зная, кому из присутствующих надо готовиться к уходу на тот свет.

Евгений Миронов поразительно тонко живописует превращение послушного мальчика в монстра, скрывающего свое волчье нутро под личиной агнца Божьего, которому будет отказано только в одном: он не сможет перекреститься.

И все-таки в финале спектакля режиссер наказывает зло и устами матушки в мастерском исполнении Аллы Покровской, проклинает Иудушку. Ее хриплое «Про-кли-на-ю!!!» доносится до самого последнего ряда зрительного зала, и каждый внутренне содрогается, понимая, сколь велика трагедия этой женщины, родившей на свет своего злейшего врага и - врага человечества.
2000
На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000
Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000
Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000
Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000
Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000
Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000
Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000
Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000
Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000
Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000