Марина Голуб: «Классика не любит торопливых».

Мария Безрук, Труд, 3.10.2006
Ее обожают партнеры, друзья и ученики. Ее невозможно не любить. Умная, интеллигентная актриса Марина Голуб — душа труппы театра МХТ имени Чехова. Там же, кстати, служат ее муж, актер Анатолий Белый, и дочь Анастасия, театральный продюсер. Дружная мхатовская семья городской суете предпочитает дом за городом. Потому что восстанавливать силы лучше на природе, в окружении близких друзей-соседей. Здесь же состоялась и наша встреча. Меня удивляло, как Марина спокойна и как настроена на обстоятельный разговор. Ведь завтра у нее спектакль, где она с полной отдачей снова проживет жизнь королевы Гертруды.. Но она иначе не умеет. Ни играть, ни разговаривать с людьми.

- «Гамлет» стал одной из самых громких премьер прошлого сезона. Но отношение он вызвал неоднозначное.

 — Зритель этот спектакль принял. А вот критика действительно была. И очень горько, что некоторые вещи, которые я читала, просто нельзя было писать. Такое ощущение, что люди задаются единственной целью — обидеть, уничтожить. А ведь артисты должны продолжать жить, работать, а в такой ситуации это очень трудно — мы все очень эмоциональные, ранимые люди. Спектакль — это живой организм. Сегодня ты одна, завтра другая, сегодня ты веселая, а завтра не очень хорошо себя чувствуешь. У меня, например больные связки. Иногда они подсаживаются — и вот играешь на одном тембре и не можешь вырваться. А «Гамлета» тем более нельзя сыграть с первого раза. Его нельзя и смотреть один раз. Его надо смотреть в начале и в пути. Если играешь часто, то где-то на десятом спектакле появляется другое дыхание. А такая критика, с плеча, с одного захода…

- Сейчас в МХТе ведется капитальный ремонт. Из-за этого многие спектакли играются на чужих сценах. И мне кажется, что там они утрачивают свое обаяние и смотрятся иначе.

 — Конечно, дома и стены помогают. Когда спектакль ставится на определенной сцене, в определенной атмосфере, акустике, тембрах, актер привыкает к ним. А когда спектакль переносится на другие сцены — происходит некое отторжение. И тогда эту сцену надо завоевать. У нее есть душа, свои домовые, шорохи и шепоты. К ним надо привыкнуть. В своем театре есть родная гримерка, с любимым диванчиком, где ты настраиваешься на спектакль. А чужие гримерки пропитаны чужими запахами, чужой энергетикой. Поэтому работа на других сценах для актера — очень болезненный период.

- Кстати, я слышала, что у старшего поколения мхатовских актеров была традиция спать днем два часа, особенно в день спектакля.

 — Да, это правда. И я тоже придерживаюсь этой традиции. Если у меня утром была репетиция, а вечером спектакль, я обязательно сплю. Организм должен отдохнуть. Мы же рвем по живому, играем своими нервами, суставами, сердцами. Во сне организм восстанавливается. Поспишь, соберешь энергию, начинаешь гримироваться и - раз — что-то происходит. Ненавижу играть спектакль в день съемок, когда ты бежишь и у тебя час до начала. Это ужасно. Никогда не наедаюсь перед спектаклем. Ем за два-три часа до него. Потом могу выпить кофе с шоколадкой, чтобы взбодриться после сна, добавить адреналина в кровь. И на сцену.

- Что у вас сейчас происходит на телевидении?

 — Ничего. В «Утренней почте» сменили ведущих, в том числе и меня. И это правильно. Чему-то должен приходить конец, а что-то должно начинаться. Нельзя вечно эксплуатировать один и тот же образ. Но вообще я телевидение люблю и с удовольствием поработала бы еще в каком-нибудь проекте.

- А что смотрите сами?

 — «Культуру», старые фильмы. А вот всякого рода ситкомы не смотрю.

- В минувшем телесезоне на экраны вышло несколько сериалов, снятых по классическим литературным произведениям…

 — «Доктора Живаго» я посмотрела на DVD сразу целиком. У меня сложилось сложное впечатление. Наверное, книгу эту воспроизвести невозможно. Все эти описания мытарств, безумная душа… В фильме есть своя атмосфера, есть удачные актерские работы. Но не могу сказать о главных героях, что это абсолютное попадание. Скажем, у Олега Меньшикова есть блестящие сцены, а есть никакие. Наверное, это очень трудно прожить.

- По мнению критиков, большинство телевизионных экранизаций, за исключением «Идиота» и «В круге первом», не получились. Почему?

 — Для меня это абсолютно очевидная ситуация. Люди работают на сериалах в нереальном темпе. А этот материал надо репетировать. Это надо выстраивать, снимать медленно. Надо менять мизансцены, думать. Классика не любит торопливых. А когда ты работаешь в сериальном режиме, происходит размывание чего-то главного. Знаете, удивительная вещь. Когда мы смотрим старых актеров, создается впечатление, что нам показывают документальный фильм. Я не знаю, каким образом они создавали эту атмосферу, но ты забываешь о том, что это художественное произведение. А сейчас происходит так, что произведение само по себе — экранизация сама по себе. Актеры говорят очень современно, легко, просто. Бороды наклеили, букли наклеили — и шпарят. А ведь в этом материале очень важен даже тембр голоса. Но, с другой стороны, бояться — в лес не ходить…

- Вот и ваш муж, актер Анатолий Белый, тоже приступает к съемкам в сериале «Братья Карамазовы».

 — Да, и Толя, который будет играть Ивана, и его партнеры — Сережа Горобченко и Саша Голубев — все находятся в диком мандраже. И я их понимаю. Как к этому подойти, как говорить первые слова. Ведь Достоевский писал о человеческих муках, которые никуда не ушли.

- А вообще нужно ли делать сериальные экранизации классики? С неизбежными рекламными блоками? Спешкой при съемке?

 — Англичане это делают вполне успешно. «Сага о Форсайтах», например, великолепна. Как точно подобраны актеры, какие лица. И играют по-настоящему, на всю катушку. Там все звучит, каждая сережка, каждый кружавчик. Наслаждение! Значит, можно делать хорошие экранизации в телевизионном формате. Все зависит от того, какие задачи ты ставишь. Скажем, режиссер Алексей Герман, десятилетиями снимает каждый свой фильм. Он тебе может нравиться или не нравиться. Но ты смотришь — и тебя это потрясает. Потому что там в каждом кадре такая атмосфера! Где он берет эти лица?! Этих мальчиков и девочек, тетенек и дяденек? Слава богу, что есть люди, обладающие такой степенью внутренней свободы, образованности, интеллигентности, которая дает им право так существовать и так работать. Ведь сегодня у нас в большинстве случаев все делается быстренько, на скорую ручку, миллион мальчиков и девочек, ассистентов и ассистенток, и все знают, как надо, знают, кто медийный, а кто не медийный. А зритель ждет большого, умного, тонкого кино. И оно, к счастью, появляется. И получает достойную оценку. Примером тому — победа на «Кинотавре» фильма Кирилла Серебренникова «Изображая жертву».

- Кстати, Кирилл Серебренников прежде снискал известность как мастер экспериментального театра, который многие тоже оценивают неоднозначно.

 — То, что театральные режиссеры стали активно снимать кино, — очень хорошо. В свое время этим блестяще занимался Марк Анатольевич Захаров. Но это могут себе позволить только очень мощные люди, которые не зациклены на одном только процессе. А Кирилл Серебренников берет как раз тот материал, который позволяет экспериментировать. Он мозжечком чувствует, как будет звучать слово и как это будет выглядеть со стороны. Наша публика не дура, но, к сожалению, она обезглавлена. Хотя если говорить об этом фильме, его уникальность заключается в том, что его могут смотреть люди любого круга. И хотя это в принципе не народное кино, его цитируют и художники, и таксисты. Потому что в нем есть некое ощущение времени. Это попытка рассказать о том, как рождается зло. Многих отпугивает мат в этой пьесе и этом фильме. Но когда Олег Павлович Табаков решил давать этот спектакль во МХТе, он прекрасно понимал, что более точно попасть сегодня с криком души в публику невозможно.

- Почему? Ведь раньше получалось. Когда я сегодня смотрю старые советские фильмы, меня поражает, что пятиминутная сцена, снятая одним планом, заставляет зрителя неотрывно смотреть на экран. Вроде бы ничего не происходит, и никаких экспериментов со словом или кадром…

 — Правильно. Такое ощущение возникает потому, что эти люди были монстрами. Они сквозь экран пробивали атмосферу, социум. Они жили в трудное время запретов. И во время долгой экранной беседы они говорили о таких болях! Мы только сейчас понимаем, как мало таких мощных людей. Хотя мне нравится нынешнее молодое поколение. И в искусстве появляются потрясающие ребята. Но личностей такого ранга, как прежде, — нет. Возможно, потому, что те актеры жили не зарабатыванием денег, а болями страны. Они творили в нелегкое время, пропуская через себя все социальные язвы. Сегодня это ушло.

- Сейчас очень много говорят об актерских гонорарах. В частности, многие ваши коллеги и продюсеры полагают, что слава разбаловала некоторых молодых актеров. И, если опытные артисты не подвержены внутренней эрозии, то у молодежи такие резкие скачки в цене за съемочный день отражаются и на самооценке, и на качестве игры.

 — Значит, те, с кем это происходит, — идиоты. Нет большей пошлости, чем получать большие деньги и не отвечать за это своей работой. Если тебе доверяют и платят хорошие деньги, ты должен выкладываться на все сто. А продюсеры должны очень четко понимать, кому и за что они платят. И, определяя стоимость съемочного дня, идти индивидуально от артиста. Если они видят, что артист хороший, работает умно, растет — надо поднимать ставку, поощрять его. А если ты видишь, что это фуфло, — не поднимай. Не надо баловать посредственность. Хотя я всегда за то, чтобы артисты получали хорошо. Но вот в Америке, на мой взгляд, происходит катастрофический перегиб в гонорарах. Но это такая страна: они не могут существовать иначе. Они это завоевали, это их путь. И мы можем говорить, ну да, мы же не в Голливуде, но надо себя уважать и понимать, что твоя ценность как актера определяется не только гонораром. А этого у нас кто-то сейчас не понимает. Сколько таких звезд и звездочек, которые взлетают, купаются в славе, требуют все больших денег, а потом гаснут! Для меня всегда на первом месте был материал, а не деньги. Поэтому я снимаюсь мало, выбираю. Но я лучше буду ждать…
2000
На душе — праздник, М. Демидова, Красное знамя, 4.11.2000
Интервью с легким человеком, Сергей Вовин, Электронная газета Yтро, 22.08.2000
Душа и сердце Вячеслава Невинного, Юлия Гусейнова, Ежедневные новости (г. Владивосток), 11.07.2000
Новая власть в Камергерском, Наталия Каминская, Культура, 15.06.2000
Лицедей, Анатолий Смелянский, Известия, 9.06.2000
Чудо, Лев Додин, Независимая газета, 1.06.2000
Он пришел, Кама Гинкас, Новая газета, 1.06.2000
Последняя легенда Художественного театра, Марк Розовский, Культура, 25.05.2000
Призрак бродит по МХАТу. Призрак символизма, Елена Ямпольская, Новые известия, 12.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000
Николай Эрдман. Переписка с Ангелиной Степановой., С комментариями и предисловием Виталия Вульфа, 2000