Артисты труппы

Артисты, занятые в спектаклях МХТ

Ксения Ларина о «Беге» Сергея Женовача

«Бег» в МХТ — первый спектакль Женовача в должности руководителя театра. Женовач выбрал беспроигрышный вариант первой страницы новой истории МХТ — здесь он 15 лет назад поставил потрясающую «Белую гвардию», в которой свои лучшие мхатовские роли сыграли Анатолий Белый, Пореченков, Хабенский, Семчев. Это был спектакль — отплытие, пролог к нынешнему «Бегу», где корма накренившегося от количества пассажиров «философского парохода» прорезала все пространство сцены… Женовач чувствует Булгакова, слышит его прозу, умеет перевести ее на сценический язык, чувствует ее мистическую ткань, ее распадающуюся на куски реальность ночного кошмара.
«Бег» — моя пьеса, я знаю ее наизусть, и исходная точка моей влюбленности — не фильм Алова и Наумова, не Дворжецкий и даже не Ульянов с Евстигнеевым (хотя они там гениальные все). «Бег» для меня — прежде всего текст, зачитанный до дыр томик булгаковских пьес, с которого для меня и начался писатель Булгаков, ведь его прозу я прочитала уже после пьес. Первый «Бег», который я увидела, был легендарный спектакль Гончарова в Маяковке, с Хлудовым — Джигарханяном, Хлудовым — Лазаревым, с Чарнотой — Лазаревым Евгением, с Люськой — Гундаревой, Серафимой — Немоляевой, Голубковым — Ромашиным, Корзухиным — Владимиром Самойловым, Артуром — Михаилом Филипповым и Антуаном — Володей Ильиным. Вот! Я помню всех. И помню занавес из белогвардейских шинелей, словно повешенных на столбах. И проигрыш из «Коней» Высоцкого, как главного мотива этого потрясающего трагического спектакля.
Вот с таким шлейфом воспоминаний я сегодня пришла в МХТ. Больше всего я боялась в этом ностальгическом плену и остаться, но этого не произошло! Этот «Бег» — родом из сегодняшнего дня, здесь каждая строчка и каждая метафора разворочены прямым попаданием в нерв времени. Пожалуй, это самый мрачный спектакль из тех, что я видела у Женовача, трагическая оратория пустоты, одиночества, духовного тупика. Это «Бег», развернувшийся в болезненной, гибнущей душе Хлудова, он здесь и герой, и автор. На плечи Анатолия Белого (Хлудова) режиссёр взвалил ношу невиданной тяжести — и актер с ней справляется! Хлудов/Белый почти не покидает сцену, оставаясь безмолвным участником даже в чужих эпизодах, и оттого рисунок его роли непрерывен, как линия карандаша, неотрывно скользящего по бумаге, — то бесшумным пунктиром, то скрипучим надрывом, то лязгающим отчаянием скрежетом, рвущим бумагу. Чёрное на чёрном — так бы я назвала рецензию на этот «Бег», в котором линии судеб если и пересекаются, то только для того, чтобы оборваться, как провода на столбах.
Боровский (художник спектакля) и Женовач сочинили поверх булгаковский пьесы свой графический роман, прочертив словно кусочком угля на стене все морщины и страдания нашей эпохи, душной, растерянной, пересохшей, как река времени.