Артисты труппы

Артисты, занятые в спектаклях МХТ

Театр-студия п/р О. Табакова

Александр Смольяков, ГДЕ, 16.07.2004
Строго говоря, студией Театр п/р О. Табакова называют только по привычке. Это давно уже популярный и любимый публикой театр, премьеры которого вызывают всеобщий интерес. Маленький зал на улице Чаплыгина не вмещает всех желающих, поэтому спектакли «Табакерки» играют на сценах МХАТ им. А. П. Чехова, Дома Музыки, филиала Малого театра? Звезды Театра Табакова снимаются в кино и собирают аншлаги. Межу тем начиналось все с актерского курса, который Олег Павлович Табаков набрал в ГИТИСе. 

Как известно, сейчас Театр Табакова располагается в подвале жилого дома на улице Чаплыгина, отчего во всех помещениях театра ощущается некоторая теснота. Но этот недостаток с лихвой восполняется современным дизайном верхнего фойе, где располагается даже импровизированной буфет с бутербродами и чаем, а также любопытная фотоинсталляция с изображением руководителя театра в нежном возрасте. Администраторы и капельдинеры в «Табакерке» всегда вежливы и предупредительны, а программки печатаются ежевечернее, как в Большом театре, с указанием состава исполнителей на данный день. Кстати, кроме Большого и «Табакерки», этого не делает ни один театр в Москве. Зрительный зал сильно вытянут в длину, самые удобные места — первые три ряда, а вот в последних рядах обзор сильно ограничен. Но в последнее время Театр Табакова часто играет на арендованных площадках. Хотя «подвал» имеет особое очарование, настоящие поклонники театра предпочитают ходить именно сюда.

Ведущая актриса театра Марина Зудина беседует с обозревателем журнала «ГДЕ» о прошлом, настоящем и будущем «Табакерки».

 — Все началось с первой студии — того курса, который Олег Павлович набрал в ГИТИСе. Там учились Елена Майорова, Лариса Кузнецова, Сергей Газаров, Андрей Смоляков, Анна Гуляренко, Александр Марин, Игорь Нефедов. Об этой студии очень много говорили и писали, и я, учась в школе, тоже о ней слышала. И уже тогда пришло решение поступать на курс именно к Табакову. Со студией было связано какое-то ощущение новизны — так мне запомнилось. Когда я уже поступила, артисты студии преподавали на нашем курсе, всегда были рядом, и мы на них равнялись. А в 1987 году, когда наш курс закончил, было принято решение об организации театра. Он открылся спектаклем по книге Полякова «ЧП районного масштаба». В репертуар вошли наши дипломные спектакли: «Жаворонок» с Германовой, «Крыша» с Сергеем Шкаликовым, «Полоумный Журден», «Прищучил». Первые годы существования театра были непростыми, нас многие словно не замечали. Даже спектакль «Матросская тишина» (там играли Володя Машков, Саша Марин, Женя Миронов), который может считаться своеобразной «Чайкой» Театра Табакова, прошел без особого резонанса. Хотя это была пьеса Галича, и темы были затронуты по тем временам запретные. Затем пришло следующее поколение — выпускники курса Табакова, который он набирал уже в Школе-студии МХАТ. Это Сережа Безруков, Сережа Угрюмов, Виталик Егоров, Марьяна Шульц? Вот с приходом этого поколения, мне кажется, произошел некоторый качественный перелом. Он нас заговорили, стали очень серьезно относиться к тому, что мы делаем. Думаю, не последнюю роль сыграло и то, что мы в течение многих лет доказывали свое право на такое внимание. 
 — Но, естественно, далеко не все ученики Табакова приходят работать в студию на Чаплыгина. Можно ли отметить какую-то закономерность, почему одни приходят и остаются, а у других, что называется, не складывается?
 — Причин здесь много и в каждом конкретном случае они разные. Может быть, это прозвучит высокопарно, но есть такое понятие, как группа крови. Ты понимаешь партнера с полуслова, чувствуешь его настроение — это дорогого стоит, и если у тебя в театре это есть, то ты будешь делать все, чтобы это не потерять. Но есть такой момент, как везенье, как банальная производственная необходимость. Например, в первые годы существования театра я играла не то чтобы мало, но роли были, скажем так, проходные. В них трудно было раскрыться, проявить свою индивидуальность. Но театру было нужно использовать меня именно так. И тут ничего не поделаешь — театр есть театр. А вот у Жени Миронова сразу все стало складываться очень удачно. На Дусю Германову просто брались пьесы, где ей предназначалась главная роль: «Жаворонок», «Дыра», «Вера. Любовь. Надежда». Но сейчас у нее достаточно сложный период, и она востребована не так, как хотелось бы и театру и ей. Причин здесь много — субъективных, объективных?
 — Марина, как вы считаете, зачем Олег Павлович вообще начал заниматься студией? Это было?
 — ?ностальгией по тем годам, когда создавался «Современник». Думаю, так. Это было время молодости, надежд, наверное, иллюзий, и, конечно же, радостной увлеченности тем делом, которым они все занимались. Возможно, воскресить эту атмосферу ему хотелось в своей студии. Мне кажется, это получилось. С поправкой на время — 1980-е годы принципиально отличались от 1950-х, — но получилось. Кроме того, Олег Павлович — Учитель. Это его призвание, и создание студии для него очень логично.
 — Наступает ли момент, когда студийцы перестают быть для Олега Павловича учениками и становятся коллегами?
 — А знаете, сцена не различает, кто учитель, а кто ученик. Есть равенство партнеров, и если партнер талантлив — это замечательно, это чувствуется, даже если партнер моложе на двадцать лет. Но, конечно, Олег Павлович заботится о своих учениках как о детях, старается помочь, дать совет, прощает им многое, радуется их удачам. Редкое, кстати, качество. Но такого превосходства — «я мэтр, а вы тут?» — в Театре Табакова нет и не было никогда.
 — Для Театра Табакова сейчас строится новое здание на Садовом кольце недалеко от метро «Сухаревская». На какой стадии находится строительство?
 — На стадии котлована. Хотя сейчас строят довольно быстро — долгострои уже никому не нужны. Зал будет рассчитан на 400 место, и, мне кажется, сегодня это оптимально. Здесь можно играть все. Артистам легко работать с таким залом, билеты несложно распространить, а значит, можно идти на творческий риск.
 — Не сомневаюсь, что это стремление не покинет Театр Табакова, в каком бы здании он ни играл.
 — Я тоже в это верю.