Артисты труппы

Артисты, занятые в спектаклях МХТ

Судьба, судьбы, судьбе..

Говорить о том, почему это вдруг Владимир Набоков резво потеснил прочих уважаемых авторов и вновь объявился на московских авансценах, не стану. Так в этом сезоне расположились звезды, других тайн нет. А вот о том, как этот спектакль в Москве появился, расскажу. Антон Кузнецов, молодой человек из Саратова, учился режиссуре в Петербурге, на курсе Льва Додина, играл в знаменитом на весь мир «Гаудеамусе», а во время первых заграничных гастролей взял да и женился на французской актрисе и живет теперь в Париже, где, говорят, так легко затеряться и пропасть русскому человеку. Кузнецов, однако, не затерялся и не пропал. Режиссер Луис Паскуаль пригласил его в ассистенты во время работы над горьковскими «Дачниками» и даже дал крошечную роль. Кузнецов въезжал на сцену на велосипеде, падал и уходил. А потом получил самостоятельную постановку на малой сцене парижского «Одеона». Это и была «Камера обскура», каковую умудрился увидеть Олег Табаков. Стоит ли объяснять, что было дальше?

Романы Набокова вызывающе не сценичны. Критики считают, что это вообще «литература для литературы», там все дело в слове, в вязкой, хитроумной стилистической игре, а вовсе не в поступках, как это принято на театре. Смельчаков, взявшихся за Набокова, спасает атмосфера. То самое таинственное марево, что парит над его изысканно-графическими строчками. Если, конечно, они сумеют это марево на сцене воплотить. Антон Кузнецов, как бы нахально ни прозвучало это утверждение, сумел вполне. Он поставил спектакль сухой и аскетичный, внутри которого живут страсть и ужас.

«Камера обскура» — европейский эскиз американской «Лолиты», запретная, сокрушительная любовь стареющего интеллектуала к развратной нимфетке 16 лет. Маленький зальчик берлинской синематеки, где знаток живописи Бруно Кречмар встретил свою головокружительную любовь, соединил начало и конец этой истории, нежное эротическое безрассудство и непременную гибель. На сцене всего лишь несколько стульев и киноэкран, где время от времени показывают слайды, а потом и черно-белый немой фильм, снятый специально для спектакля. Ничего лишнего — скупой авторский комментарий, в котором реальные события тех лет (конец 20-х — начало 30-х годов) перемешаны с жизнью героев и с жизнью их сочинителя. Истово и страстно сыгранные роли. Борис Плотников (Кречмар), актер Театра Армии, надеюсь, известен вам хорошо, а вот Камий Кайоль (Магда) стоит представить.

Как это ни смешно, она француженка. Училась на курсе у Олега Табакова актерскому мастерству, работала в его театре, играла небольшие роли (без особого, впрочем, успеха), жила в общежитии, и вряд ли кто-то понимал, зачем ей все это было нужно. Видимо, она и сама стала размышлять над этим философическим вопросом, а потому однажды взяла да и уехала. Дальше все было совершенно неправдоподобно, как в сказке: объявилась в Канаде, где в спектакле еще одного ученика Табакова, Александра Марина (о нем мы, ничего такого не имея в виду, рассказывали в ноябрьском номере «Домового»), ее и увидел Кузнецов, который никак не мог найти актрису на роль героини в московской версии своего спектакля. Ему нужно было совершенно дикое, невозможное сочетание юной свежести, пряного эротизма, холодного