МХТ им. А. П. Чехова: Бойтесь ахейцев, дары приносящих

У Евгения Гришковца сложилась головокружительная театральная карьера: от первого показа спектакля «Как я съел собаку» в фойе Театра армии на восемнадцать зрителей до авторской постановки в главном театре страны — чеховском МХАТе.
Хотя теперь в его распоряжении оказались и актеры двух подведомственных Олегу Табакову театров, и любые сценические возможности, он остался верен своему минималистскому «игрушечному» стилю оформления («облака», бельем развешанные на веревочке, «звезды» в небе в виде лампочек в сетке и «молнии» из фольги). И в своей теме — частная жизнь и личные ощущения в контексте таких глобальных понятий, как время, вечность, война, подвиг, мужское братство и смерть. Правда, исповедальная нота «Собаки» и «Дредноутов» сменились в «Осаде» на уютную, добродушную постмодернистскую игру, «фишками» для которой послужила поэма «Илиада», легенда об Икаре, один из подвигов Геракла, песня «Надежда» и стихотворение «Жди меня».
В «Осаде» причудливом образом переплелись фирменное гришковцовское ноу-хау — косноязычие маленького человека, не способного до конца выразить свою рефлексию по отношению к этому огромному миру, и истоки культуры человечества — древнегреческая мифология. Точнее, те мифы, которые спрессовались в массовом сознании до устойчивых словосочетаний: «ахиллесова пята», «сизифов труд», «авгиевы конюшни» или «троянский конь». Мифы самым причудливым образом попадают в косноязычный пересказ болтливого ветерана (Сергей Угрюмов), который своими рассказами о славной былой осаде доказать вежливо скучающему случайному молодому собеседнику (Павел Ващилин), что, дескать, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя, богатыри — не вы. Что ни говори, а драматург-режиссер-актер и сам себе театр Евгений Гришковец остается в первую очередь филологом.
Параллельно на сцене разворачивается еще один сюжет про трех воинов-ахейцев, которые долгие годы держат осаду у стен крепости. Одному из них (Валерий Трошин) нужна победа, чтобы батя с сыном им гордились (у него, правда, дочка, но этот промах судьбы сути дела не меняет). Другой (Александр Усов), Ахиллес этакий, призывает к толерантности, уважению к оппозиции и прекращению бессмысленного кровопролития. А третий (Андрей Смоляков) между ними разрывается и так уморительно транслирует своих советников на «мирных переговорах» с осажденными, что зал стонет от хохота. Таким образом, «Илиада» изящным образом рифмуется с Чечней.
Есть еще интермедия — страдания толстого очкарика, который рисует чертежи, следит за полетом пушинок различной конфигурации, потому что ему «летать охота». Икара отрезвляют исторической справкой — впервые человеку удалось подняться в воздух в 1903 году. Есть еще живой оркестрик, именуемый в программке Высшими Силами. Есть еще одна женщина на все это мужское братство — этакая Пенелопа, ждущая своего Одиссея, которая однажды вручит взалкавшему победы воину «черную метку» — стрелу, и он обиженно и испуганно, как школьник, получивший двойку, покинет этот мир. Вот, собственно, и вся «Осада».
Евгений Гришковец никаких революций в театре не делал, не декларировал новые слова в искусстве, не сотрясал устои. Он говорил «о своем, о малом, о вечном» на языке, столь же понятном каждому, сколь и индивидуальном. И постепенно, как чеховский Тригорин, выработал себе приемы, которые даже во МХАТе применять не страшно.

АФИША	БИЛЕТЫ	СПЕКТАКЛИ
ТРУППА	ИСТОРИЯ	КОНТАКТЫ