Режиссеры | Прапорщик ПолонийОльга Коршакова, Огонёк, 14.11.2005 На прошлой неделе возобновилась забытая советская традиция спецпоказа художественного фильма для высших лиц государства — президент Путин встретился со сьемочной группой блокбастера «9 рота». «Рота» много сложнее прочих наскоро слепленных киносаг о силовиках, однако главная идея фильма все та же: воевать и умирать за Родину — хорошо, унижения и издевательства в армии — необходимое условие мужания. Фильм вызвал бурную дискуссию в обществе — от полного одобрения до полного неприятия. Причем главные копья полетели даже не в режиссера Бондарчука-младшего, а в актера Михаила ПОРЕЧЕНКОВА, сыгравшего в «9 роте» роль прапорщика Дегало — жесткого, доходящего до жестокости, так похожего на реальных командиров и советского, и постсоветского времени. Продолжая дискуссию, мы предоставляем слово самому актеру. Михаил, а почему тебя не было на встрече с президентом? Я отказался ради большого искусства — у меня в этот день был спектакль «Калигула». «9 роту» обсуждают в интернете и глянцевых журналах: чем, по-твоему, вызван такой интерес 20-летних к такой далекой, казалось бы, для них теме? Это им просто внушили, что тема для них чуждая и далекая. Законодателями моды и правильной жизни в России до сих пор являются эстрадные звезды, которые могут рекламировать только шикарный образ жизни. Но когда какая-нибудь девушка из Саратова видит каждый день это по телику, то понимает, что все, что вокруг нее, шикарной жизни совершенно не соответствует, и она готова любыми путями этой шикарной жизни добиваться… Контраст между жизнью реальной и телевизионной вызывает дискомфорт, озлобление. А «9 рота» — фильм жестокий, но он о жизни настоящей, о реальных событиях и людях. Он заставляет сопереживать. Вместе с «9 ротой» на наших экранах опять появились простые ребята, которые служат в армии? Может, кто-то после фильма задумается, что, наверное, в армии не только дедовщина, убийства, плохая жратва, но есть и что-то настоящее, мужское. И я верила в то, что именно из армии возвращаются настоящими мужчинами — до тех пор, пока не прочитала постармейские рассказы Шендеровича. Знаешь, как заканчивался один из них? «Тухлый кубик рабства навсегда растворился в крови». Армия сминает людей и многим не дает подняться больше никогда. Шендерович — колкий человек. Если он и в армии себя так вел, то, думаю, получал по полной программе. Там, в армии, самое главное — это умение терпеть. Умение переступать через себя и терпеть для достижения цели. Какой цели? Выжить. То есть такая мораль: если ты по жизни не боец, если хилый — значит помирай, не жалко? Хилых людей нет. Я видел в армии тощих людей, но с таким духом, что никому и никогда их было не сломить. Главное в армии — остаться человеком. Если ты в детстве правильные книги читал, если твои отец и мать правильно тебя учили, то ничего с тобой не случится. Пару ссадин лишних получишь или фингал. А вот если дух твой сломают, значит, что-то ты неправильно делал. Если не крысятничать, не воровать и, когда хлеб делишь, побольше себе не отламывать — то все будет в порядке. У моего армейского приятеля Толи из 37 лет службы 36 лет выслуги. Можешь себе представить, он не пропустил ни одну кавказскую кампанию. С таким иконостасом на груди он сегодня брошен государством и никому не нужен. Но закалка, полученная на войне, сила воли и характер не позволили ему упасть или запить. Вот такой у него стержень. Честь ему за это и хвала. Раз государство не дает возможности нормально жить, он решил, что будет зарабатывать сам. И все равно он работает на это государство и ребят готовит воевать. Чтобы им там легче было. По поводу твоего героя среди зрителей разгорелась полемика: прапорщик Дегало издевается над парнями просто потому, что садист, или он жесток оттого, что иначе нельзя, оттого, что на войне поблажек не бывает? Мой Дегало — самурай. Про него нельзя сказать, плохой он или хороший. Самое главное для самурая — погибнуть в бою. Это — цель жизни. Дегало сам должен находиться на войне. Но вся трагедия нашего государства в том, что на войну идут 18-летние пацаны. И он понимает, что они не вернутся. И единственное, что он может сделать, — подготовить их к достойной смерти. Все и тогда знали, что это была «чужая» война, экспедиционный корпус, интервенция? Но фильм — не про войну, а про людей. Откуда дух берется, почему именно так они себя ведут, почему стоят до последнего? Мужское братство, скрепленное оружием, — фантастическая вещь, сгусток мощнейшей энергии. Мощная сила, которая может исправлять или калечить в зависимости от того, куда ее направить. Она может делать из человека человека, а может? испепелить его. Ты почувствовал это в армии? Конечно. Мне не надо объяснять, что такое дедовщина. Я четыре года учился в военном училище и проходил стажировку в военно-строительных частях. Я думаю, те, кто служил, знают, что такое стройбат. Сейчас ты репетируешь роль Полония в «Гамлете», который ставит в Художественном театре режиссер Юрий Бутусов. После «Смерти Тарелкина» вы не работали с Бутусовым три года. Что-то изменилось? Хотя мы и повзрослели немножко, Юрий Николаевич ругается и кричит по-прежнему. Но главное, что снова вместе. С ним очень тяжело репетировать, но мои мозги начинают работать в правильную сторону. Они покрылись корочкой льда, взгляд замылился, а пришел Юрий Николаевич, лед раскололся, я увидел чистую воду, понял, где сердцевина, и начал видеть все по-другому. Пришло понимание ситуации, как она складывается, какие кубики нужны, через что надо приходить к сути. Кроме слов и текста есть что-то внутри. История, которую Бутусов всегда рассказывает. Сам, без вашей помощи сочиняет? С нами вместе. Поэтому и мучает нас страшно. Сегодня так, завтра по-другому, мы пробуем миллионы вариантов. Как слово должно прозвучать, почему именно здесь, почему только так… Я получаю колоссальную встряску и школу. Старым знакомым — тебе, Хабенскому (Клавдий) и Трухину (Гамлет) — больше достается, чем не питерским актерам? Конечно. Бутусов знает, на что мы способны, а мы иногда халтурим. В смысле собираем силы для рывка. Потому что если все время работать на полную катушку, то можно умереть. Мы пристроились к его ритму и ходим, не выпуская когтей, как кошки, пока не поймаем мысль и не поймем, как он собирается складывать эту мозаику. Но он разрушает все наши защиты, чтобы докопаться до нутра — актерского и человеческого. Это может быть жестоко? Театр вообще жестокая штука. Настоящий творческий процесс — всегда болезненный. Но можно и нужно только так. Полоний — это прежде всего верный слуга? Это сложный человек, который, по всей видимости, закручивает интригу. Мы до конца не понимаем, что он знает, участвует в заговоре или нет. Он противоречивая фигура: говорит одно, а делает другое. Он со всеми в конфликте — с Клавдием, с семьей, с Гамлетом. Поддерживает то одного, то другого. Он политик, но на кого он работает, понять невозможно. Наверное, на себя. Геликон, которого ты играешь в «Калигуле», тоже политик. Да. Поэтому он участвует в драке с Калигулой, хотя, по сути, является его единственным другом. Все, что связано с властью человека над другими людьми, — это всегда загадка. Почему человек, наделенный сверхвластью, поступает именно так, а не иначе? Что происходит вокруг него? В политике друзей и однозначности нет. Поэтому так сложно разобраться в политических играх? Ты и «Гамлета» называешь политическими играми? Конечно, это история не политических мучений, а душевного страдания и неразрешимости внутренних противоречий. Мы говорим о человеке, о его внутренних беспокойствах, о пути. Разбираем частный случай. Но при этом мы понимаем, что во власти все приобретает гипертрофированные формы, все обострено. И из государства нам никуда не вырваться. Пускай на десятом плане, но своды Эльсинорского замка в воображении зрителя возникнут обязательно. «Распалась связь времен» — это о том, что мы не держимся корней? Да. Мы не держимся того, чему были верны, проходит юношеский максимализм. А он нужен? В каких-то вопросах — точно нужен. Если бы мы были максималистами, то, возможно, и жизнь была бы другой. Но мы стали хитрые, мы выдумали слово «компромисс». И начинаются вечные вопросы: быть или не быть, прекратить войну или довести ее до конца? Однажды мы прекратили войну и получили взамен две. А можно было довести войну до конца и уничтожить при этом тысячи людей. И мы не знаем, как ответить на эти вопросы. Если мне предлагают работу за большие деньги, но не творческую, что мне делать? Я ввязываюсь, а потом понимаю, что не могу, оттого что внутри физически все сжимается. Вот это состояние «надо» и «не могу» невозможно разрешить. Достойно чему-то сопротивляться или — «уснуть и видеть сны»?.. Выбор остается за нами. | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
