Режиссеры

Ритуал присяги — перелом мозга

Екатерина Васенина, Новая газета, 18.10.2007
Особые знания ведут к особой власти. Мистерии — театрализованные отправления культа, религиозные драмы — практиковались еще в Древней Греции, Римской империи и часто носили тайный характер; римлянки отправляли культ Бахуса (Диониса), запрещенного в Римской империи бога, под страхом смерти. Мистерии во славу Бахуса давали им, порабощенным мужчинами, ощущение свободы.

Премьеру «Мистерии о конце времени» Карла Орфа на закрытии фестиваля современного искусства «Территория» в Концертном зале Чайковского посвятили Мейерхольду — он много занимался мистериями, его театр находился в этом здании. Посвящение стало формальностью: задачи спектакля обратились в сегодняшний день. В постановке, помимо десятков известных актеров и певцов, задействовали около сотни студентов российских театральных вузов, которых «Территория» второй раз привозит в Москву за свой счет. «Искус-ство сейчас» — написали организаторы лесенкой на рекламных щитах феста, настаивая на версии происхождения слова «искусство» от «искус». Искус организаторов в том, чтобы внушить студентам: единственно правильное современное искусство возможно только на территории фестиваля «Территория» (как будто не было номинации «Новация» на «Маске», того же NET?а — все они отменены, их «не было»). Если студент не имеет возможности ездить в Москву или за рубеж без помощи «Территории», чтобы сравнивать и сомневаться, он может поддаться искусу и поверить в предлагаемую скородельную мифологию. Вместо готовых лекал (безнадежно устаревших) понимания жизни и театра, предлагаемых в театральном вузе дома, создателями новой эры в российском театре предлагаются новые — для лучшего их усвоения выбран проверенный веками жанр коллективного ритуала, мистерии. И она явилась — во всей новоязыческой грозности.

Сквозной темой постановки Кирилла Серебренникова стало ожидание Страшного суда и грядущей расплаты за грехи. «Я сторонник депрессий», — говорит Серебренников в интервью газете «Арт-кино» (октябрь-2007). Одетая в черное сцена, использование креста в сценографии, холодный свет люминесцентных ламп, делающих любого похожим на мертвеца, картонные коробки для сивилл — сценография из общеевропейского подбора последнего десятилетия и самоцитаты (из «Пластилина», «Голой пионерки», Figaro, «Человека-подушки») подтверждают, что человекотема Кирилла Серебренникова в последнее время — ощущение себя духовным пастырем для не ведающих истины в искусстве грешников.

Средневековая мистерия делалась по заказу местных властей. Поскольку «Территория» проводится при поддержке администрации президента и ФАККа (в буклете зрителей приветствуют Сурков и Швыдкой), можно говорить о заказе государства на «Мистерию» Серебренникова. Опираясь на мистериальную структуру музыки Карла Орфа, организаторы рассадили на ступеньки зала студентов с галогеновыми фонариками, и в час назначенный одетые в черное студенты с огнями в ладонях поднялись разом и отскандировали столько раз, сколько полагалось, глядя на экран с субтитрами: «Пришел конец, конец всему! Падаем, падаем, выпадаем из времени в конце времен! Все проходит, кроме Сейчас». И не было других богов в зале, кроме Евгения Миронова на сцене, Теодора Курентзиса за пультом (не набравшего в тот вечер должной мощи в энергетике звучания, словно стушевавшегося) и Кирилла Серебренникова за сценой. Студенты орали, белели зубы, подсвеченные галогеном, по потолку крутились кадры из «Олимпии» Лени Рифеншталь. Происходящее было похоже на рождение театрального подразделения «Наших», не охваченных Якеменко. Ритуал пополнения театрального братства «Территории» был отправлен.

Просветительство паствы, богоборческий пафос, примерка роли мессии — все это было и в недавней мхатовской премьере Серебренникова «Человек-подушка». Глубоко порочная природа человека, насилие как выражение взаимного интереса современных людей в спектаклях Серебренникова возвышены сценой и являются специфически авторской разновидностью веселья. Режиссер давно и последовательно разрушает доступный театральный мир, чтобы создать его по-своему. Но в этой заново отстраиваемой театральной вселенной нет места психически здоровому человеку, добрым поступкам, понятной жизни. Даже не надейтесь, дорогие студенты, попасть в этот мир без открытого перелома судьбы.