ДраматургиВиктор Астафьев Кен Людвиг ПереводчикиМихаил Мишин Тамара Скуй | Баечный ключАлла Шендерова, Коммерсант, 20.04.2007 Драматург, режиссер и главный пропагандист движения «новая драма» Михаил Угаров поставил пьесу Михаила Дурненкова. Вернее, не пьесу, а набор слесарных хокку, содержание которых — не поцелуи влюбленных в тени цветущей сакуры, а будни Тольяттинского завода ВАЗ. АЛЛА Ъ-ШЕНДЕРОВА заметила в спектакле не только стеб и иронию, но и продолжение давней русской темы «интеллигенция и народ».Слесарем ВАЗа довелось потрудиться самому Михаилу Дурненкову — пока не занялся драматургией и не поехал в Москву учиться на сценарных курсах ВГИКа. Поскольку период службы на заводе совпал у него с началом литературной деятельности, то рабочие будни он отрефлексировал по-особому — написал этюд «Нечто о происхождении слесарных хокку». Будто бы еще со второй половины XIX века пролетарии всех стран, стремясь сохранить для потомков красоту во всех ее проявлениях, стали описывать жизнь завода в философских трех- и двустишиях. Ну, например, в таких: «Осень./ Саботаж./ Неужто рожковый ключ поместил не туда я?..» Перед началом спектакля размеренный голос диктора просвещает зрителей насчет особенностей жанра слесарных хокку. Мгновение спустя все это забавное литературоведение превращается в хриплое повизгивание — именно так звучит заводская радиоточка. А сцена оказывается подсобкой, где за дощатым столом собрались шестеро доходяг, один из которых, подойдя вплотную к зрителям, хочет рассказать о себе и своих товарищах. В руках Михаила Угарова, тонкого драматурга и не менее тонкого режиссера, выросшего на классической русской традиции, вся история оказывается современным хождением интеллигента в народ. Граф Толстой пахал и сеял, Чехов ездил на Сахалин, а герой Дурненкова (персонаж, которого играет актер Дмитрий Косенкин, в пьесе так и обозначен — «Герой»), мальчик с инженерным дипломом и плеером в ушах, попал по распределению на завод — к трудягам, свято ненавидящим интеллигенцию, не умеющим связать пару слов, зато чистым душою. Вот про эту чистоту души и стремится рассказать Герой, давая каждому из своих коллег соло. По ходу действия (оно здесь называется концертом и состоит из 14 номеров) они подходят к микрофону и, читая хокку, раскрывают свои мозолистые души. «О подъемник разбил себе бошку./ Сразу живым для меня стал подъемник. / Угондошил его монтировкой…» Что получается из этого хождения в народ? А ничего, как водится, не получается, кроме хорошей литературы. Взвесь остается взвесью — стать работягой и выкинуть из головы мысли о творчестве Герою не удается. О своих заводских буднях он повествует с горьким юмором и самурайским спокойствием: запои, перебранки, байки про «золотую гайку» и «погрузчика-убийцу», вызывание духа «синего слесаря» (это когда совсем нечего выпить), ЧП - смерть слесаря Жени из-за какой-то втулки, которую, согласно суеверию, теперь нельзя трогать руками… Все это шестеро молодых актеров играют так, как давно декларируют энтузиасты новой драмы, но как мало кому удается: убеждая зрителей, что перед ними настоящие работяги, и в то же время нет-нет да и демонстрируя отменную сценическую культуру. Даже шестеренка, подвешенная как маятник, художниками Ксенией Перетрухиной и Яковом Кажданом, ничуть не разрушает иллюзию подлинности, настраивая при этом на иронично-медитативный лад. А в углу маленькой сцены, отгороженная от слесарюг невидимой и нерушимой стеной социального неравенства, сидит строгая девушка, объявляющая названия номеров. В руках у нее молоточек (мало ли что взбредет в похмельные головы?!). Время от времени он задевает по маятнику, издавая тоскливый звук и напоминая слова чеховского героя, утверждавшего, что около дверей каждого счастливого человека должен стоять некто с таким вот молоточком. | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
