Художественно-постановочная частьЕкатерина Серебренникова Машинно-декорационное отделениеЮрий Исачков Алексей Маричев Андрей Ямщиков Виталий Алексеенко Художественное освещение сценыВалентин Александров Алексей Субботин Юрий Родионов Александр Жерносек Отдел звукооформления и звукотехнического оборудования сценОтдел сценических эффектовВиктор Софронкин Гримёрное отделениеЭльмира Кашаева Евгения Кудикова Костюмерное отделениеОльга Лебедева Дарья Анатольева Людмила Желтякова ПрачечнаяТатьяна Каленова Реквизиторское отделениеИрина Диденко Новая сценаЕвгений Филиппов Отдел механизации и технического оборудования сценДмитрий Копейкин Александр Будник Владимир Закатов Александр Макаров Юрий Провальский Константин Белоусов | Сделать из бумаги бревноЛюдмила Привизенцева, Театрал, 1.07.2011 - Какова моя роль в театре?- переспрашивает художник-технолог Екатерина Кузнецова. - Я всегда плотно работаю с художником, который принес в театр свой проект оформления спектакля. Иногда это и не проект вовсе, а только некий замысел, настроение, атмосфера. И потом мы вместе начинаем это настроение выражать в конкретных деталях, цветах, конструкциях. Мы создаем и обустраиваем пространство, в котором потом «поселятся» актеры, «обживут» его. Неточный расчет Художник-технолог сцены МХТ имени Чехова Екатерина Кузнецова занимает довольно большую комнату с кондиционером: Без кондиционера я бы не выжила, потому что окна моей комнаты выходят в недостроенный репетиционный зал. Несколько лет назад не очень грамотный архитектор решил пристроить к зданию МХТ просторный зал с высоченными потолками, но не справился с задачей, стройка зависла. А потолочные балки этого новодела оказались настолько тяжелыми, что грозили буквально вдавить в землю здание в Камергерском. Пришлось для укрепления стен забетонировать оконные проемы. Об этом Екатерина Кузнецова вспомнила не зря. По ее словам, профессия художника требует не меньшей точности, чем архитектурные проекты: ошибешься в расчетах и декорация погибла. А такие казусы в ее практике случались: Я пришла во МХАТ 27 лет назад, сразу по окончании Школы-студии, и мне доверили изготовить шаблон настольной керосиновой лампы для спектакля «Дядя Ваня». Над постановкой работал Олег Ефремов, сценографом был Валерий Левенталь, и потому мой трепет описать непросто. В общем, я трудилась так усердно, что в эйфории забыла про масштаб, и, когда понесла свой шаблон в мастерскую, оказалось, что разработала керосинку в несколько раз больше обычной. Рабочие надо мной посмеивались, но мне было не до смеха: по юности казалось, что из-за меня сорвется выпуск спектакля. С тех пор много раз все проверяю, прежде чем идти к мастерам. Пустые рамки Найти свободное место в «просторной» комнате Екатерины Кузнецовой практически невозможно: всюду стоят, лежат и даже висят макеты декораций; множество чертежей, кипы бумаг… На одном из столов- старинная железная печка. Вполне возможно, что она пойдет в спектакль «Мастер и Маргарита». Там среди реквизита будут вещи из разных эпох. Рядом с печкой в кабинете художницы- монтировочная опись (то есть подробнейшее описание всех элементов оформления) к спектаклю «Письмовник» по книге Михаила Шишкина. Правда, о постановке Екатерина Кузнецова предпочитает пока не говорить: работа ведь едва началась. Спектакль ставит Марина Брусникина. С ней я сотрудничала и как художник-постановщик, и как художник-технолог. Марина часто сама находит художественный образ спектакля, а я его уже воплощаю. Например, в «Сонечке»- это одна из первых наших совместных работ- нужно было создать атмосферу литературного салона. Так появился образ книжных стеллажей, в которые были вмонтированы разноцветные витражи. Подобные витражи раньше устанавливались на загородных верандах. Сначала решили, что на книжных полках должны стоять детские фотографии. Но, пока я собирала у артистов их детские кадры, у Марины родилось иное решение: рамки должны оставаться пустыми. И родился довольно точный образ ушедшего времени, от которого осталась разве что оболочка… Спецотдел для спецэффектов Удивительно, что в детстве я не любила театр, поскольку в нем все ненастоящее, - продолжает Екатерина. - Например, я расстроилась, когда узнала, что мальчики из спектакля Театра оперетты вовсе не мальчики, а актрисы-травести, да еще и предметы в их руках- сплошная бутафория. И кто бы мог подумать, что через несколько лет я буду с огромным удовольствием учиться тому, как сделать из бутафорского материала бревно или, скажем, шпагу… В прежние времена театральные декорации создавались преимущественно из досок, фанеры и холстов. Не так давно технология переменилась. Появились необычные материалы, применяются новые методы, за считаные минуты можно смоделировать любые интерьеры, наполнить водой бассейн, запустить фонтан. И МХТ в этом плане опередил множество театров, когда здесь появился специальный отдел сценических эффектов. Еще недавно любой художник-технолог, приступая к работе над спектаклем, создавал вручную макет оформления сцены: в большой коробке наклеивал макеты будущих декораций. Однако, по словам Екатерины Кузнецовой, современные художники все чаще прибегают к компьютерным презентациям, что не очень хорошо сказывается на профессии, ведь компьютерная картинка- это двухмерное изображение. А декорация- трехмерная, объемная. Поэтому и желателен макет, переводящий двухмерное изображение в трехмерное. Это позволяет избежать пространственных ошибок. «Целый месяц делали макет» На самом видном месте в этом гнезде художника-технолога расположился макет декораций к спектаклю «Дворянское гнездо»: Этот спектакль мы делали в 2009 году с художником Алексеем Порай-Кошицем. Я была вторым художником постановки, чертила только мебель и, кстати, керосиновые лампы- и уже не ошибалась в масштабе. В результате получились очень красивые и в то же время функциональные декорации: белоснежная усадьба с колоннами и балконом. От колонн падают тени: часть сцены погружена в сумрак, часть освещена ярким светом. На зеленой траве- белый рояль. А мой самый любимый спектакль- по-прежнему «Кабала святош» режиссера Адольфа Шапиро, в котором играли Олег Ефремов и Иннокентий Смоктуновский. Тогда я только пришла в театр, и это была моя первая работа в качестве художника-технолога: тут я все делала сама, начиная от макета и заканчивая контролем воплощения замысла. Художник спектакля Андрис Фрейбергс придумал, что образ мольеровского театра, который постоянно находится в движении, в разъездах, могут передать театральные кофры- сундуки и саквояжи. Их перемещали по сцене монтировщики, одетые в костюмы, и из этих кофров «складывались» места действия. И сами сундуки таили в себе чудеса: в одном кофре оказывался огромный канделябр, в другом- полки с театральным реквизитом, третий превращался в альков, четвертый- в комнату с дверью… Мы целый месяц делали макет. Для изготовления кофров художник дал нам кусок настоящей тончайшей лайковой кожи. Потом надо было представить свой замысел на суд художественного совета, состоящего из ведущих артистов театра. И каждый старался высказаться. А теперь Олег Павлович Табаков отменил эти худсоветы, макеты принимает только руководство театра. Когда сценографический замысел «Кабалы святош» был одобрен, мы придумали конструкцию для каждого сундука и отдали в мастерские. Вообще в оформлении этого спектакля многое было непросто: например, сундуки получились тяжеловатыми, к некоторым из них пришлось приделать ролики. Беспокоились, не упадут ли кофры, когда их ставили один на другой, чтобы создать из них композицию. Вот эта атмосфера творческого поиска запоминается надолго. И по сути, без нее ты и не мыслишь своей жизни… |