| Место рискаАнна Сиротина, Аэрофлот, 2.11.2018 Юрий Бутусов родился в городе Гатчине Ленинградской области. Окончил судостроительный техникум, а затем режиссерский факультет Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства. Уже его дипломный спектакль — «В ожидании Годо» по пьесе Сэмюэла Беккета — получил две премии «Золотая маска». В тот же год режиссер был приглашен в Театр Ленсовета. В его послужном списке десятки постановок и России я за рубежом. Спектакли Бутусова — неординарное прочтение классики. Их отличает яркий визуальный ряд, метафоричность и свободное обращение с драматургией. В сентябре 2018 года Юрий Николаевич стал главным режиссером московского Театра имени Евгения Вахтангова.
Какие у вас ближайшие планы?
Вернулся из Южной Кореи, где ставил «Кукольный дом» Ибсена. Два месяца репетировали по восемь часов в день. 8 и 9 ноября в РАМТ приезжал из Петербурга мой «Гамлет», премьера Театра Ленсовета. 12 ноября в Театре Вахтангова – сатириконовская «Чайка». О дальнейшем пока умолчу.
Премьера в МХТ спектакля «Человек из рыбы» по пьесе Аси Волошиной — ваше первое обращение к современной драматургии?
Как ни странно, это так. Был в моей биографии Александр Вампилов, но его творчество уже стало классикой. Еще — пьеса братьев Пресняковых, но она перекликается с темой романа Льва Толстого «Воскресение».
Что вас привлекло в этом тексте?
Чувство, которое возникает при прочтении, при встрече с каким-то серьезным явлением, очень трудно определить и сформулировать. Когда начинаешь его вербализовать, оно становится плоским, банальным и не соответствует тому, что ты испытал. А еще, если слишком внятно проговоришь, найденное чувство вообще может от тебя уйти. Поэтому я предпочитаю не отвечать на такие вопросы. Просто сидишь и ждешь, когда к тебе придет пьеса. Мне кажется, не мы находим их, а они отыскивают нас. Читаешь и ждешь. У тебя есть о голове какой-то набор предпочтений, но это не значит, что ты прочел и сразу ахнул. Материал может лежать в тебе много лет. А потом в какой-то момент по стечению обстоятельств, в связи с изменившейся атмосферой времени и того, что происходит с тобой, в стране, в мире, текст вдруг выползает из недр подсознания. И ты должен понять и услышать, что настало время с этой пьесой поспорить.
Значит, важнейшее качество драматургии — актуальность?
Нет, для меня это не так, для меня важнее поэтический строй, эмоции, чем пропитана пьеса. Суть профессии режиссера, то, что отличает ее от всех остальных, — умение поймать момент необходимости возникновения этого произведения на сцене. Помимо всех остальных вещей — знания психологии, умения работать с актером, с композицией… Наверное, это то, что Товстоногов называл сверхзадачей. Если не говорить специальными терминами, то чувство, когда все слагаемые совпадают. Что касается «Человека из рыбы», это невероятной искренности и честности текст. Мощное гражданское высказывание драматурга. И еще, что особенно важно для меня, — пьеса пропитана сумасшедшим человеколюбием. Наверное, это и есть ответ на ваш вопрос.
Автор Ася Волошина много говорила о метафоричности своей истории. Вы сразу обнаружили поэзию в бытовом сюжете?
Огромное количество пьес не выходит за рамки бытописаний. А «Человек из рыбы» содержит серьезные обобщения, внятный этический посыл и невероятно острую театральную форму.
Действие пьесы происходит в питерской квартире. Не слишком ли велика для постановки сцена Московского Художественного театра?
Я люблю большие пространства. Они дают возможность больших обобщений, больших смыслов, в них сложно работать, и это меня привлекает. Когда начинал, сделал три постановки в камерном пространстве. Они были успешны, и после этого мне стала интереснее крупная форма. Что касается квартиры на Караванной, то это метафора, к обычной квартире она не имеет никакого отношения.
А что вы не любите в театре больше всего?
Успокоенность и непонимание того, что театр, как и жизнь, должен развиваться и меняться. Это не музей, он тесно связан с сегодняшним днем. Я не люблю, когда мне со сцены не задают вопросов. Мне не нравится антрепризная пустота, когда актер думает: «Стоит только выйти на сцену, улыбнуться — и все будет в порядке». Неприятно, что на многих площадках утрачено человеческое и профессиональное достоинство и они превратились в развлекательные учреждения. Сейчас очень много агрессивного непонимания сути и желания навязать всему сообществу представление о театре как о предприятии обслуживания населения, нацеленного лишь на зарабатывание денег. А театр — важнейшее место, наравне со школой и больницей.
Как вы понимаете, что спектакль удался?
Успех связан с особым чувством, которое рождается в зале и в тебе, когда спектакль нас объединяет. Как только появляется что-то настоящее, все сразу это нутром чуют. И если все сделано честно и хорошо, если правильно заданы важные вопросы, люди откликнутся, придут.
За последними событиями в современном искусстве успеваете следить?
К сожалению, не успеваю смотреть все, что хотел бы. Люблю немецкий театр. Потрясение этого года — Тальхаймер с «Кавказским меловым кругом». Очень жалею, что убрали из берлинского «Фольксбюне» Франка Касторфа, который успешно управлял этим театром четверть века. В мире искусства жизнь кипит. Есть Водолазкин, Сорокин, Улицкая, Шаров. Это те авторы, которые мне интересны. Недавно удалось посмотреть «Аритмию» Хлебникова — фильм, прекрасный своей актуальностью. Я бы не смог такое сделать.
А себя считаете хорошим руководителем?
Извините за нескромность, да. Семь лет в Театре Ленсовета доказали это.
Значит, с вами легко договориться?
Конечно, я человек компромисса. Но у меня есть принципы, через которые не могу переступить. Если почувствую, что переговоры бессмысленны, просто уйду. Если я не нужен — до свидания. Время возможности компромисса имеет ограничение. Я устаю, и мне жалко времени. Хочу двигаться, учиться, воспринимать.
То есть идти ва-банк — не лучший выход?
Я могу рисковать только на сцене, там не боюсь ничего. А в жизни все наоборот, и общение с внешним миром для меня непросто и болезненно. Только театр — родное место, там я как рыба в воде. Мне интересно только одно дело в жизни. Когда-то очень увлекался футболом, но потом его вытеснила сцена. Иногда жалею: быть может, я что-то упускаю. Еще я большой путешественник, люблю ездить по разным странам.
Чаще выбираете новые места или проверенные?
Люблю возвращаться туда, где было хорошо, делать то, что уже делал, а потом мчаться куда-то по новому маршруту. Это никак не противоречит друг другу. В последнее время не остаюсь в России на Новый год, потому что родителей уже нет, а прежде мы вместе собирались у елки. Мама с папой ушли, и теперь стараюсь куда-то уехать. Побывал во многих странах, пытаясь вернуть ощущение праздника. И в этом мне часто помогает Аэрофлот. (Смеется.) Впечатления, которые я получаю от новой страны, и есть праздник. Никогда не стремлюсь к тому, чтобы Новый год был необычным, ненавижу фейерверки, шум и грохочущую музыку. Для меня самое важное — тишина, покой, хороший стол и узкий круг близких людей.
Какие страны открыли за последний год?
Африку, страну Габон. Это совершенно фантастическая история. Я до сих пор под огромным впечатлением. В самом центре континента, на экваторе, добраться туда очень сложно — сначала самолет, потом джипы, лодки. Я тяжело переношу жару и очень боялся, но все прошло легко. Было два местных проводника — Юра и Дима. Это их реальные имена, по паспорту! Юра — видимо, потому что Гагарин, а Дима сказал, что папа назвал его в честь какого-то русского футболиста. У меня есть предположение, что в честь Аленичева. Они могли видеть, как Дмитрий играет в испанской футбольной команде.
Чем еще запомнилась Африка?
Стадами слонов, которые выстраивают крепости вокруг своих малышей. И ужасом пейзажа, когда мы ехали по кромке океана, и был отлив. До воды — метров сто, и километров двадцать мы видели нескончаемую полосу пластмассовых бутылок, резины, даже компьютер там валялся. Вот что мы делаем с планетой. Я и так человек аккуратный, но после этого стараюсь, насколько возможно, заниматься разделением мусора. Иначе можно умереть от страха. Это Африка, и там ничего нет, кроме слонов и километров этой грязи. Видимо, течения все сносят туда. Еще открытием для меня стала Хорватия, просто чудо какое-то. И невероятное путешествие в Грузию, в Казбеги, где я по¬знакомился и подружился с удивительными людьми. Фантастическая страна! А в списке постоянных привязанностей — Финляндия, всегда стараюсь провести летний отпуск в этом покое, чистоте и аккуратности.
Кроме театра и путешествий, что-то увлекает?
Я обожаю велосипед, рыбалку, музыку, учусь готовить, люблю белое вино, книги.
Ваше кредо?
У Чехова в одной из пьес есть фраза: «Околеванца нет, и на том спасибо».
Статья опубликована в журнале «Аэрофлот» в ноябре 2018 г.Водобоязнь, Юлия Кулагина, Музыкальные сезоны, 7.12.2018 Два Олега, Александр Попов, Театр, 14.09.2018 Тихий лидер, Павел Руднев, Петербургский театральный журнал, 17.08.2018 | |
