Художественное руководство и дирекция

Руслан Кулухов
Владимир Хабалов
Ляйсан Мишарина
Наталья Перегудова
Сергей Шишков
Вячеслав Авдеев
Константин Шихалев

Творческая часть

Репертуарная часть

Наталья Беднова
Олеся Сурина
Виктория Иванова
Наталья Марукова
Людмила Калеушева

Медиацентр

Анастасия Казьмина
Дарья Зиновьева
Александра Машукова
Татьяна Казакова
Наталья Бойко
Екатерина Цветкова
Олег Черноус
Алексей Шемятовский

Служба главного администратора

Светлана Бугаева
Анна Исупова
Илья Колязин
Дмитрий Ежаков
Дмитрий Прокофьев

Отдел проектной и гастрольной деятельности

Анастасия Абрамова
Инна Сачкова

Музыкальная часть

Организационный отдел

Отдел кадров

Анна Корчагина

Отдел по правовой работе

Евгений Зубов
Надежда Мотовилова

Финансово-экономическое управление

Альфия Васенина
Ирина Ерина
Елена Гусева

Административно-хозяйственный отдел

Марина Щипакова
Татьяна Елисеева
Екатерина Капустина
Сергей Суханов
Людмила Бродская

Здравпункт

Татьяна Филиппова

Марина Зудина еще и сама по себе

Нара Ширалиева, Вечерний клуб, 19.06.1997
Странными кажутся нарекания в адрес создателей «звездных» спектаклей: якобы зрителя должна привлекать концепция, а не имя на афише. Живое искусство, и в первую очередь театр, дышит и существует благодаря реальным людям, которых любят, к которым тянутся и хотят видеть. И радоваться надо тому, что в новом спектакле «Сублимация любви» по пьесе Альдо де Бенедетти на сцену вышел Олег Табаков. Его очередная встреча с публикой — это всегда свидание любовное, радостное для обеих сторон.

«Сублимация любви» — уже третья премьера в театре-студии О. Табакова с начала года, последовавшая за «Прощайте и рукоплещите» и «Старым кварталом». Влияние «итальянской тематики», о котором говорили в связи с постановкой о Гольдони, чувствуется и здесь, только это уже не комедия дель арте, а роскошное кинодейство, подранное в красках телесериала или глянцевой обложки женского журнала. Александр Боровский создал стильный декор, сочетающий в себе самый модный цвет сезона — насыщенно-синий — и изысканную графику на сюжет падающей Пизанской башни.

В самом спектакле подобных катастроф не происходит: в респектакбельных апартаментах Леоне Савасты ничего не рушится, на месте даже картина Дали, взглянуть на которую так захотелось красавице Паоле. Чего тут удивительного: после светского раута в два часа ночи зайти к важному государственному деятелю только для того, чтобы полюбоваться живописным сокровищем?

Как же точно удается Марине Зудиной подавать образ интеллигентной дамы, запутавшейся между реальным и вымышленным миром книг, в персонажей которых Паола играет, как ребенок в куклы! Между тем убедить российскую публику в том, что актриса, которую природа одарила редкой красотой, еще и талантлива, и умна от Бога, а не от того, что у нее гениальный муж, очень непросто. Укоренился стереотип «одаренность вопреки неудачным внешним данным». Когда же появляется героиня в вечернем платье, на высоких каблуках и со стильной прической, ее долго разглядывают как ту самую картину Дали и только потом начинают вдумываться в то, что она говорит. А типаж между тем очень любопытный: Паола, принцесса-Греза, воспринимает действительность через литературу, романтизирует жизнь, тем самым выводя из себя вполне земного Леоне.

Третий герой этой истории, драматург Пьетро Дегани (Виталий Егоров), каким-то образом сочетает в характере и фантазийную духовность Паолы, и трезвый цинизм Леоне. Добровольно взяв на себя роль Сирано де Бержерака, он прячется за именем Савасты, пишет за него пьесы, отвечает на телефонные звонки. Только любовь способна пробудить в нем собственное «я», и этот всплеск личных эмоций Егоров облекает в полутона: мягкие интонации, затуманенный взгляд, всепроникающая нежность осчастливленного человека.

В этой истории действительно три героя: два актера и актриса, говорящие друг с другом и с нами на понятном языке человеческих чувств. Остается только понять, куда же девался четвертый, а именно режиссер спектакля Александр Марин, чье присутствие как бы не ощущается. Он тактично удалился, выполнив великое «умереть в актере». Печалиться по этому поводу не стоит: в тех актерах, которые на мхатовской сцене сублимировали свою любовь с помощью драматурга Бенедетти, можно умереть совершенно спокойно.