Режиссеры | Евгений Марчелли: «Кирпич не должен быть круглым», 5.05.2007 В «Тильзит-театре» завершается работа над спектаклем «Маркиза де Сад» по пьесе японского автора Юкиа Мисимы. О новой постановке, о непростой судьбе нашего маленького театра и общероссийских театральных проблемах, о небольшом пока киноопыте мастера с главным режиссером, заслуженным деятелем искусств РФ Евгением МАРЧЕЛЛИ беседует обозреватель «Калининградской правды» Ирина Климович. — Евгений Жозефович, уже второй раз в Советске ставит спектакль столичный режиссер, руководитель «Модельтеатра» Анатолий Ледуховский. Расскажите о вашем сотрудничестве. — Мы встретились много лет назад на фестивале в Челябинске. «Тильзит-театр» показал тогда спектакль «В белом венчике из роз», а «Модельтеатр» — «Лунных волков». Работами друг друга заинтересовались, с тех пор и дружим, стараемся знакомиться с постановками. В 2003 году я стал главным режиссером еще и Омского театра драмы. Пригласил Анатолия туда с условием, что потом он в Советске что-нибудь поставит безвозмездно. Такое джентльменское соглашение. А в этом сезоне у «Тильзит-театра» появился «кислород» — бюджетные деньги на спектакли, и я позвал его уже «за гонорар». — К слову, о «кислороде». На ваш взгляд, его уже достаточно для развития «Тильзит-театра»? — Полагаю, нет, но это мое личное мнение, с которым можно не соглашаться. Сейчас у нас ситуация не реанимации, а уже похоронная. Долгие годы театр не мог брать на работу молодых артистов. Во-первых, их некуда было селить, во-вторых, играть было нечего, и перспектив — никаких. Сейчас самому молодому актеру — уже за сорок. То есть у театра нет не только завтрашнего, а уже и сегодняшнего дня. Практически ни одну пьесу мы поставить не можем, поскольку в каждой есть хотя бы одна-две роли для молодежи. У нас и Белоснежку играют сорокапятилетние тети. Это ненормально. Актерский организм так устроен, что ему непременно нужно все время быть в работе, в тренинге. Если артисты не играют два-три сезона — деградируют. Сами-то они, конечно, с этим не согласятся. Им кажется, что ничего не меняется, но я-то вижу, как мои любимые талантливые актеры становятся профессионально непригодными. Мы — психологически нищий театр. Это ранит. Фраза, что художник должен быть голодным, неверная. Философия голодающего человека — вещь разрушительная. Когда театр много лет не живет, а постепенно умирает от нищеты, это накладывает сильный эмоциональный отпечаток. И думаю, что даже при наличии больших денег театр не реанимировать за один день. Чтобы ситуация изменилась, театр ожил, необходим длительный период и огромные усилия. — А как обстоят дела в Омском театре? — С точки зрения материального обеспечения — прекрасно. Можно реализовать даже самые безумные идеи. Однако и там есть трудности, но они творческого характера. Главная же проблема большинства нынешних российских театров — ликвидация «института главного режиссера». И если ситуация не изменится, то весь русский психологический репертуарный театр, который сложился в Советском Союзе и который можно назвать одним из приятных пережитков ушедшей эпохи, исчезнет. Около 60 процентов театров в стране не имеют главных режиссеров. Их должности попросту упразднили на волне перестройки, когда шла повальная борьба против деспотии, за демократию. Политику определяли главрежи, артисты намучились с ними и поспешили ликвидировать при первой возможности. Сейчас в театре, как правило, правит художественный руководитель из артистов, его избирают, и на этом театр заканчивается. Можно приглашать самых замечательных режиссеров за безумные деньги, ставить лучшие пьесы, выбирать известных артистов, а спектакль не состоится. Знаю это по Омску: за три года, что я там работаю, из 15 спектаклей, выпущенных приезжими именитыми режиссерами, назову один-два, которые являются актом настоящего искусства. Остальные — средние. Настоящее искусство — долгая, кропотливая работа, с ней не справится «разовый» режиссер, который приехал главным образом заработать денег. Он, конечно, хочет выпустить качественный продукт, но при этом легко и быстро. Приехал-уехал, а кто будет следить за идущей постановкой, обновлять ее, оживлять? Режиссер должен быть в театре обязательно. Если его нет, театр превращается в машину по выпуску спектаклей. А если присутствует и меркантильный интерес, то деньги будут зарабатываться легкими комедиями. Зачем мудрить с Чеховым, Островским, Тургеневым, Толстым, когда есть «№ 13» или «Таксист». А мюзиклы я вообще считаю художественным стриптизом. К счастью, ситуация меняется. По-моему, государство осознало, что нужно воздействовать на театр и немного притормозить актерскую вольницу, из-за которой гибнут и большие театры — БДТ, имени Вахтангова, МХАТ. — Как-то вы сказали, что если в Омске будет хорошо и там согласятся принять актеров, то переедете туда всем «Тильзит-театром»… — Так я думал, но не получается, хотя там все отлично и готовы нас принять. Это утопия. Во-первых, артисты «Тильзит-театра» уже немолоды, обременены семьями, им сняться с места весьма затруднительно. Во-вторых, омская труппа уже сложилась, она «компромиссно уравновешена». Артисты ведь ненормальные люди, с больным самолюбием, амбициями. Когда они объединены одним коллективом, получается взрывоопасная смесь. В хорошей труппе создается равновесие, но очень неустойчивое. Чуть что — взрыв. А тут приедут наши — взрослые мастера, со своими претензиями. Результат — боль, война, проблемы. Там мощная труппа. Наши могут оказаться слабее, тем более что они много лет не репетируют. — А с какой труппой вам легче и комфортнее работать? — С омской. Там артисты — мастера, и я за три года уже нашел с ними общий язык. Хотя, с другой стороны — сложно, они требуют и от меня полной отдачи. Год назад выпускал спектакль в Советске. Тяжело. Сложилось впечатление, что актеры разучились играть, не могут запомнить текст. Грустно это… — В Омске конфликтов не было, артисты легко «пошли» под нового главного режиссера? — Любовь артиста — вещь довольно сомнительная. Тебя любят до тех пор, пока ты успешен. Три из пяти работ, которые я выпустил в Омске, участвовали в национальном театральном фестивале «Золотая маска». А две, которые не участвовали, сами артисты признали успешными. Каждая работа принималась как очередная удача театра. Сейчас меня любят и готовы носить на руках, но при этом я знаю, что выпусти я пару неудачных работ — на тех же руках и вынесут из театра, причем быстро. — Какие вы для себя определили отношения «актер-режиссер»: деспотизм или дружеское единение? — Всегда строю дружеские отношения. Так получается. И в то же время я - деспот. Спектакль — это конструкция, которую ты придумал. Роль в ней — отдельный кирпич. Артист хочет, чтобы он был круглым, но я не могу позволить — все рухнет. Если актер развивается в роли по моим правилам — пожалуйста, тогда идет конструктивный диалог. — А каков для вас образ идеального артиста? — Для меня идеальный — Виталий Кищенко, который по природе своей — и не артист вовсе. В жизни это скромный, незаметный человек, но у него есть мощный энергетический заряд, неплохие внешние данные. Он на уровне инстинктов понимает, чего хочет режиссер, и выполняет задачи. Таких мало. — Вы выпустили много спектаклей. Самые любимые есть? — Первый в списке — «В белом венчике из роз». Это авторская работа. Еще — «Дзынь», «Бой бабочек», «Ромео и Джульетта» и «Фрекен Жюли». В Омском театре — «Дачники». Вообще, выбор спектакля, как правило, диктуют обстоятельства: возможности артистов труппы, ситуация в театре. Например, в Омске я ставил только серьезные пьесы, сейчас назрел момент комедии — запускаю «Сон в летнюю ночь», который несколько лет назад я ставил в Калининградском драматическом. Но там это будет совсем другой спектакль — красивее, ярче, радостнее, масштабнее и дороже. Мы его репетировали до того, как я ушел в кино. Сделали полспектакля и приостановили работу, в августе-сентябре продолжим. Премьера откроет новый театральный сезон. — Кстати, о кино. Смотрите по телевизору «Татьянин день», работу над которым в качестве режиссера вы начинали? Соответствует результат задуманному? — Это первый телесериал, который смотрю. И он совсем не соответствует тому, что мне хотелось сделать. Но это было неизбежно — такой стандарт. Сериал к искусству не имеет никакого отношения, это нечто другое. Я в нем себя попробовал, сняв 20 серий фильма «Любовь как любовь», который тоже сейчас идет по первому каналу. Потом мне предложили стать режиссером фильма «Татьянин день». Провел всю подготовительную работу, а перед первым съемочным днем у меня случился инфаркт. Думаю, Бог отвел. Съемка сериала — тяжелейший труд: в девять утра включается мотор и жужжит до полуночи практически без остановки, только 40 минут — технический перерыв. Адская работа, постоянный стресс. Пока познавал азы съемочного дела, было интересно. А как перестало быть интересно — выбыл, организм сломался. — Вернетесь к такой работе? — Если только жизнь заставит. Все-таки там совершенно другие деньги. В несколько раз больше, чем в Омском театре. — А были предложения снять полноценный художественный фильм? — Они поступили сейчас, когда врачи не рекомендуют слишком напрягаться. Попробую сделать это позднее, хочется поработать на «полном метре». www.kaliningradka.ru | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
