Режиссеры | Рассказ о счастливой МосквеЖанна Филатова, Театральная афиша, 11.2007 Под самый конец театрального сезона 2006/2007 гг. в Театре п/р О. Табакова Миндаугас Карбаускис выпустил спектакль «Рассказ о счастливой Москве». Режиссер сам сделал инсценировку романа Платонова «Счастливая Москва», тем самым обозначив темы и мотивы, важные для сценической версии, прибавив к названию автора одно единственное слово — «рассказ». Зрителям представлен именно рассказ о счастливой девушке по имени Москва. Это и понятно, в полном объеме воплотить на сцене, пусть даже и небольшой, но роман, дело заведомо обреченное. Надо заметить, что во всей «Счастливой Москве» диалогов наберется не более чем на две страницы. Поэтому из уст актеров звучит проза Платонова, исполнители говорят о своих героях в третьем лице или переходят на жанр «литературных чтений», из которых сидящие в зале получают представление о внутреннем состоянии персонажей или описываемых Платоновым событиях. Прием не новый, но он позволяет сохранить связность сценического повествования. Зрители знакомятся с главной героиней Москвой Ивановной Честновой (Ирина Пегова) в момент ее наивысшего душевного подъема, когда она переполнена жизненной силой и энергией, когда она стремится быть счастливой в СССР, «где так вольно дышит человек». Москва трогательна и нелепа в своем ядовитого цвета кумачовом наряде, в кокетливой шляпке, украшенной красной звездочкой. Так же трогательны, нелепы и наивны представления молодой комсомолки о великих стройках, грандиозных планах и могучих свершениях родной страны, о которых она с горячностью рассуждает в приливе охвативших ее чувств. В поисках лучшей доли Москва Ивановна Честнова меняет занятия и мужчин с какой-то детской непосредственностью, заложенной в ее природе, и, в сущности, не отдавая себе отчета, зачем она все это делает? Темное, душное и тесное пространство? Плотная чернота разрезана длинной вереницей деревянных вешалок, освещенных скудным светом ламп. Это ничто иное, как гардероб. На крючках стройными рядами висят темные одежды. Здесь же, как потом выяснится, есть место и для «кепки» Ленина, и для «фуражки» Сталина, и для головного убора химика Менделеева. Словом, представлена вся «эпоха». На этом фоне особенно выделяются красные пальто, букет гвоздик, косынки, рубашки героев. С одной стороны, эти яркие цветовые пятна бросаются в глаза и оживляют скудную палитру сцены, с другой, неизбежно напоминают о траурном колоре. Но к Москве Честновой это не относится. Она — воплощение жизни: пышные формы, очаровательные ямочки на щеках, лучистые глаза, звонкий голосок. Все при ней, и вдобавок звучное имя, присвоенное ей в детдоме. Именно к ней, этой живописной героине, будто сошедшей с полотен Петрова-Водкина, так и льнут, кто явно, а кто и тайно, представители сильного пола — землеустроитель Божко (Алексей Усольцев), хирург Самбикин (Дмитрий Куличков), механик Сарториус (Александр Яценко). Карбаускис выстраивает спектакль по уже ставшей традиционной схеме: главное действующее лицо держит сюжетную линию и связывает между собой других героев. Под популярные в тридцатые годы песенки возникают своеобразные сценические этюды о жизни и характере чудачки Москвы. Правда, на этот раз режиссер переключает внимание зрителей с комсомолки Честновой на других персонажей, словно делая их на какое-то время подлинными героями истории. В поле зрения зрителей попадает то Сарториус, то Божко, то Самбикин. Все они мечтают о новой жизни и о том счастье, которое эта жизнь принесет. На самом деле Москва Честнова и есть это самое счастье, только никто об этом не догадывается, даже она сама. Ведь Москва и над землей парила (была парашютисткой), и по земле ходила (служила в военкомате), и под землю спускалась (работала в шахте), и любить пыталась в высокой траве под звездным небом, но распирающая ее изнутри великая сила молодости и необъяснимое желание свершений так и не оформились во что-то внятное. Ни у нее, ни у других героев, чья жизнь растворилась, по большому счету так и не состоявшись? Во втором действии искалеченная инвалидка Москва свяжет свою судьбу с вневойсковиком Комягиным (Александр Воробьев), который изначально ничего в жизни не искал и ни к чему не стремился. И Честнова, закутавшись в мышиного цвета шинель, сольется с общим серо-черным пространством, тускло освещенным лампочкой Ильича, да еще и пригрозит никудышному мужичонке костылем. А у гардероба тем временем живо засуетятся участники спектакля, стуча номерками. Однако крючки для одежды не будут пустовать. Одни уже ушли, другие только приходят. И все повторяется. Надо заметить, что «Рассказ о счастливой Москве» не провоцирует зрителей на тягостные раздумья. Напротив, в нем есть несвойственная Платонову жизнерадостность. Исходит она в первую очередь от молодых актеров, чей кипучий темперамент, азарт и энергия наделяют героев здоровой долей оптимизма. Актеры существуют в спектакле с удовольствием и даже наслаждением, исполняя по нескольку ролей, иногда стремительно «перескакивая» из одной в другую. Для них «Рассказ о счастливой Москве» это, прежде всего, возможность проявить свое зреющее мастерство и прикоснуться к редкому по силе литературному материалу. В сущности, Карбаускис «вывернул» Платонова наизнанку, предложив зрителям не трагическое по мироощущению повествование о том, что жизнь не так уж ласкова к любому человеческому существу на этой земле, а довольно ироничный рассказ о молодых людях, живших в тридцатых годах прошлого века. Об их поиске счастья и об их мечтах, которым так и не суждено сбыться. | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
