Режиссеры

Художник на плохой натуре

Григорий Заславский, Русский журнал, 9.04.2002
В Филиале Театра имени Пушкина, в Сытином переулке, в небольшом зальчике на 100 (вряд ли - больше) мест, сыграли премьеру, возможно, самого скандального спектакля нынешнего сезона. «Откровенные полароидные снимки» — так называется пьеса англичанина Марка Равенхилла, которую поставил Кирилл Серебренников.
Естественно вспомнить, что предыдущей работой Серебренникова был «Пластилин» Василия Сигарева, который он поставил в прошлом сезоне в Центре драматургии и режиссуры под руководством Алексея Казанцева и Михаила Рощина. Серебренников —теперь уже это можно утверждать — мастер препарировать самые мрачные сюжеты, эффектно их «набивать» всякими театральными штучками-дрючками и превращать в конце концов в ладные и захватывающие театральные истории. 

Драматург из Нижнего Тагила Василий Сигарев написал невеселую — мягко говоря — пьесу про мальчика, сироту, который теряет друзей, ссорится с учителями и даже случайными людьми, а в финале гибнет. Два беглых уголовника насилуют подростка и выбрасывают из окна. Серебренников сумел убедить даже самых последовательных противников этой пьесы, во-первых, в ее сценичности, а во-вторых, в том, что «Пластилин» Сигарева — материал для спектакля со счастливым концом. Жанр жития, которого держится пьеса, позволяет если не видеть, то хотя бы угадывать жизнь после смерти. Во всяком случае — верить в нее.

Пьеса Марка Равенхилла, одного из самых модных сегодня драматургов не только Англии, но и Европы, — того же, можно сказать, посола. Среди героев «Откровенных полароидных снимков» — один уголовник, только что освободившийся из мест лишения свободы, два гомосексуалиста, одна проститутка? Один гомосексуалист — местный, английский, другого, Виктора, англичанин что называется выписывает из бывшего СССР. У Равенхилла Виктор — русский, который приезжает в Англию, чтобы танцевать в одном из местных гей-клубов. Серебренников гей-клубы, конечно, отменять не стал, но сделал родиной Виктора Украину. В определенном смысле так веселее. Кроме того, режиссер сильно омолодил героев. В пьесе уголовнику Нику около пятидесяти, ему уже поздно начинать новую жизнь, а актер Алексей Кравченко, уже знаменитый по телесериалу «Спецназ», играет куда более молодого нашего современника. Так что его растерянность — если, конечно, вычесть эпизод с покушением на убийство и естественные проблемы с адаптацией к новой жизни, в том числе и политической — сродни невнятности, которую всенепременно ощущают тридцатилетние герои Евгения Гришковца. А где же тогда любовь? А?? А?? Реальность несколько пугает его, поскольку в ней слишком много нового и непонятного.

И еще: Серебренников не стал жеманиться, и потому в его спектакле герои Равенхилла не используют английские нецензурные аналоги, — они матерятся по-нашему. Да и странно пользоваться небогатой английской лексикой, когда русский язык предлагает так много вариантов перевода (перевод — Александра Родионова, которому мы обязаны и появлением на русском первой пьесы Равенхилла, «Шоппинг & Факкинг»).

Ник возвращается из тюрьмы к своей бывшей подруге, подруга же и «товарищ» (в смысле партийности) теперь примкнула к социал-демократам и все время спешит на какие-то встречи, не считаясь даже с тем, что изголодавшийся по женскому обществу Ник через минуту уже раздет, стоит в семейных трусах и нервно теребит резинку? Ник влюбляется в юную проститутку Надю, но у той — свои сложные отношения с Тимом, больным неизлечимой болезнью, и с Виктором, который постоянно возбуждает любовь к своему собственному телу. Ко всякому встречному и поперечному пристает он с расспросами: нравится ли им его «сумасшедшее» тело или же они в восторге от него?..

В общем, история самая что ни на есть современная, с непременным кликушеством, вложенным, правда, в не слишком серьезные уста, — как-то, как говорится, к слову, кто-то говорит про последние времена, которые уже наступили, вызывая в памяти похожую реплику из «Грозы».

Политические разговоры — веселый фон невеселой пьесы.

У Серебренникова — когда утомляют разговоры — есть на что посмотреть. Желающие — на тело Виктора, которого играет Анатолий Белый (надо признать, с немалым мастерством, хотя требуются от него не только выдающиеся первичные и вторичные половые признаки). Желающие — могут следить за жизнью сценической конструкции, невероятно изобретательной: то сверху льется вода, то внизу возникает небольшая запруда. И все блестит, все сверкает. И танцы, танцы до упаду? И смерть подстерегает наших героев. И когда Тим умирает, он просит у Виктора одно: чтобы тот довел его (его тело?) до оргазма. И тут изобретательность постановщика снова оказывается на высоте, находчивость Серебренникова, его фантазия в том, что касается расцвечивания пьесы, обыгрывания даже не самой пьесы, а игры поверх нее, помимо нее, кажется, не знает границ. 

Хороший спектакль? По-моему, да. Талантливый — в том нет сомнений. И в этом, прошу прощения за сей парадокс, его главный недостаток. Пьеса-то неважная. Тогда возникает вопрос: ради чего? И ради чего Британский совет так настойчиво продвигает Равенхилла на европейский и наш российский рынок? Платит за спектакли — и за московский вот заплатил?.. Чтобы мы знали, как тяжко живется в Англии молодым гомосексуалистам, что СПИД — смертельная болезнь, а индивидуальный террор — не лучшее решение политических разногласий? И в ответ — полюбили Россию, где все, выходит, еще не так страшно?

Ну, если так, то, как говорится, и на том спасибо.