ХудожникиХудожники по костюмамХудожники по светуВидео | Русские обрывыАлена Карась, Российская газета, 4.05.2010 Когда открывается мхатовский занавес, первое чувство изумление. Вместо барского дома, главного места действия русского реалистического романа, перед нами символическая, белыми террасами спускающаяся вниз конструкция. У нее есть вполне бытовое объяснение: просто фасад дома с балконом, верандой и лестницей. Но совсем не бытовое чувство возникает от созерцания белой вертикали, похожей на амфитеатр древнегреческого театра, где развивается сюжет о русских обрывах и страстях (художник Сергей Бархин). В жизни Адольфа Шапиро, который свой «русский роман» на разных сценах пишет уже давно, обрывы и страсти проявили себя, кажется, в полной мере. Обрыв блистательной истории Рижского молодежного театра, случившийся вместе с концом советской истории в 1992 году, вытолкнул его из Риги, переменил не только театральную, но и личную судьбу. В поставленном им в Городском театре Таллина спектакле «Отцы и дети» тема обрывов тоже присутствует. И тоже связана со страстью. Так возникает первая и, быть может, важнейшая смысловая конструкция спектакля русские страсти нерасторжимо связаны с обрывами во всей широте этого понятия. Со стоянием на краю, над пропастью, с «гибельным восторгом», разрывом связей, обрывом истории. .. Выстроив с помощью Сергея Бархина пространство «Обрыва» как монументальное, «античное», Шапиро предложил взглянуть на русский роман как на сцену трагических страстей и идей. На словах Гончарова «обрывов много в русской земле» режиссер строит эстетику и этику проекта. Ольга Яковлева (Бабушка) входит сюда не только как превосходная актриса, но как важнейшая персона театра Эфроса. Смерть режиссера, конец советского периода русской истории, все «обрывы», которые за этим последовали, перевели ее из ранга звезды первой величины в статус полузабытой актрисы. В компанию к ней он взял не менее знаменитого ее партнера по спектаклю Эфроса «Тартюф» Станислава Любшина (он играет здесь старого друга дома Тит Нилыча). Едва ли не впервые за все эти годы Яковлева получила роль, в которой интонации, отголоски ее знаменитых ролей прежде всего Натальи Петровны из «Месяца в деревне» обрели совершенно новую аранжировку. Хрупкая, кокетливая, нервная и грациозная эфросовская Муза оказалась трагической актрисой с огромным диапазоном. В ее устах мудрое предчувствие трагедии, ребяческий страх грозы, женственный шарм в общении с мужчинами, материнская нежность по отношению к внучкам, аристократическая ровность со всеми, гордое презрение к плебеям (сцена, где она обрушивается на Председателя местной управы в исполнении Николая Чиндяйкина, одна из самых ярких в спектакле). Она встречает своего внука Райского (Анатолий Белый) на вершине белого амфитеатра, точно трагическая царица. Страдания, очищенные любовью и волей, в равной мере принадлежат как самой Ольге Яковлевой, так и ее персонажу. В финале, когда она рассказывает про свой страшный опыт «падения» гордячке Вере, только что «павшей», вся безнадежность и слава Жизни соединяются в ее слезном монологе. Кстати, еще один «обрыв», восстановленный Шапиро, это приглашение на роль Веры Натальи Кудряшовой, молодой актрисы опального васильевского театра «Школа драматического искусства». Анатолий Белый играет Райского, гордого, ленивого, жестокого и инфантильного красавца с истовой верой в слепую страсть. Сквозь три часа темпераментных, романтических «пируэтов» и захватывающих поворотов он выходит тихим, просветленным, может быть, опустошенным, но чем-то похожим на Бабушку. И именно в этот момент становится ясно, что этический центр всего этого усадебного русского мира Бабушка, прожившая в страстях и нашедшая способ переплавить их в Любовь. |