Художники

Виктор Березин
Мария Плахова

Художники по костюмам

Художники по свету

Видео

Начало романа. Сцены…

Вера Максимова, Век, 16.03.2001
Режиссер Петр Наумович Фоменко — тот самый, на которого полтора последних десятилетия мы смотрим с «надеждой и упованием», поставил «Войну и мир». Ни много ни мало! У себя в доме (домике)-театре, на Кутузовском проспекте, в узком и малоудобном зале, половинке бывшего кинотеатра «Киев».

Поставил, работая тихо и быстро (если вспомнить, что это третья по счету премьера нынешнего сезона у «Фоменок»). Без шума, телеоповещений, триумфальных пророчеств — то есть без многоумных ухищрений черного и белого пиара сделал то, о чем мечтали (и медлили, останавливаемые непомерностью задачи) великие нашего театра. Немирович думал и, кажется, Товстоногов? В нынешнем «Современнике» «инсценизация» толстовской эпопеи значится (значилась?) в планах.
Правда, в программке фоменковского спектакля проставлено, что нам предстоит смотреть «Начало романа. Сцены». Как выяснилось в финале — вплоть до отъезда князя Андрея Болконского в армию, в первую европейскую кампанию против Наполеона (для одних — гения и великого человека, для других — кровавого узурпатора, убийцы герцога Энгиенского), за семь лет до наполеонова нашествия в Россию. 
Как всегда, «театр», театральность, игра насыщают, переполняют спектакль Фоменко; введены в его трех- часовой эпос не только сверхталантливо, но и органично, не как добавка, а как суть и плоть, и еще в высшей степени осмысленно. Играют все. Хозяйка великосветского салона Анна Павловна Шерер — Галина Тюнина, тонкая до невероятия, в черных, траурных, невесомых туниках — одеждах, с негнущейся подагрической, ревматической ногой, с палкой-клюкой, ставшая похожей на сказочную фею Карабос из «Спящей красавицы». Играет — в проповедника, предрекателя несчастий, в посланца конченного под ножом гильотины роялистского времени — виконт Мортемар — Карэн Бадалов. Во взрослую, с веером и на балу, во влюбленную — играет тринадцатилетняя (пока что!) Наташа Ростова — Полина Агуреева? У одра умирающего екатерининского вельможи, графа Безухова разыгрывает интригу с завещанием в «мозаиковом портфеле» Анна Михайловна Друбецкая — Мадлен Джабраилова. В дружбу — до экстаза, до слез — играют княжна Марья Болконская (снова Галина Тюнина) и ее московская подруга-корреспондентка Жюли Курагина — Ксения Кутепова. (Она же изящно, музыкально, то есть великолепно, играет маленькую княгиню Болконскую и сироту в доме Ростовых — Соню). И даже серьезный, без улыбки князь Андрей — Илья Любимов — неуловимо, намеком, но кого-то играет. Байрона ли, Чайльд Гарольда? Героического Мальбрука, песенка о котором то смешно, то печально звучит в спектакле? Или русского «мученика идеи», «узника совести», предтечу незабвенных декабристов?
В спектакле Фоменко у многих актеров по две, по три роли, больших и главных. То ли в шутку, то ли всерьез, но язвительный и ироничный Фоменко говорит, что это «по бедности». Труппа у него действительно маленькая, но такая соразмерная в дарованиях и умениях. За прошедшие годы бездомья и надежд, опасной усталости, повторяющихся возрождений, триумфов, всеобщего признания, она стала одной из лучших в Москве. Потому не нужно повторять, что «Фоменки» в подавляющем своем большинстве играют прекрасно, искренне, истово, страстно. Хотя оттого, что нет или почти нет в молодом коллективе «стариков», не получились старый князь Болконский — Карэн Бадалов и князь Василий Курагин — Рустэм Юскаев. Великие «аналоги» — мхатовцы Анатолий Кторов и Борис Смирнов из знаменитого фильма Бондарчука — в живом сравнении — неумолимы. Не нашлось и настоящего исполнителя на роль Болконского-младшего. Зато Пьер — Андрей Казаков — незабываем. Самый естественный и свободный, особенный человек в спектакле, самый «настоящий и похожий». Вот он, пожалуй, ничего не играет, разве что чуть-чуть — богатырскую удаль глубоко штатского существа в гусарской сцене, когда на одной его ноге «зависает» и корчится в воздухе тщедушный англичанин Стивенс — Карэн Бадалов.
Но в том, что режиссер каждому из исполнителей поручает не одну, а несколько больших, сложных, даже главных ролей, читаются не только «нужда» и «необходимость» маленького театра, но еще и какой-то другой, добавочный, важный, высший смысл. Не из-за этого ли возникает в нас чувство родственности, перетекаемости человеческих типов из одного их качества в другое, их принадлежности к единому, магическому и таинственному понятию рода людского, то есть человечеству.
В спектакле Фоменко играют актеры, но на крутых лестницах и тесных площадках играют также тела и силуэты, как в сцене у Шерер, похожие на вырезанные из черной бумаги плоские фигурки. (Искусством вырезания профилей и силуэтов в XIX веке увлекались многие, например, близкий знакомый Пушкина, граф Федор Толстой-американец). Играют голоса, идеально произносимое слово, будь то французская, английская, русская речь. В свой монтажный, аттракционный спектакль Фоменко свободно и щедро допускает гениальное слово Толстого. Герои говорят, собеседуют, исповедуются, спорят обильно и с наслаждением. Даже императоры Александр и Наполеон, изображенные на портретах эскизно и в цвете, в спектакле Фоменко разговаривают.
Текст романа бережно сохранен инсценировщиками, которых числом четверо — П. Фоменко, Э. Диксон, Г. Покровская, Е. Калинцев. Характеристики и самохарактеристики читаются по книге. В петербургскую ночь, в нескончаемый диалог о смысле жизни, о назначении человека вступают Андрей и Пьер. Но в этой «реальной», очень искренней и драматической сцене, оба они вполне «театрально» держат на руках: один — неподвижно застывшую, с клюкой и вытянутой ногой Шерер, а другой — столь же неподвижного, черного виконта Мортемара с косичкой. Живые люди держат манекенов, кукол.
Кукольное, то есть притворное, манекенное, постоянно присутствует в спектакле (как, впрочем, и в любой, нынешней или прошлой действительности) и оттеняет, уярчает подлинное и живое.
Играют, меняют свое назначение и функцию вещи. Медный таз, неожиданно надетый на голову князя Андрея, таит в себе грустную насмешку, намек на неизбежное разочарование героя. Однако, сотрясаемый тихой и четкой дробью пальцев, обыкновенный таз вдруг вправду видится военной каской, а князь Андрей — воином-знаменосцем, которым восхитится сам великий Наполеон.
Актеры играют вещами. Вместо подлинной треуголки александровых-наполеоновых времен князь Андрей надевает на голову подушку. И мы снова знаем, как горестно и горько будет расставание этого философа, деятеля, бойца из поколения наших прадедов с его иллюзиями и честолюбивыми мечтами о славе. Сам Фоменко играет аттракционами, на удивление свободными, непредсказуемыми, подвижными — то печальными, даже мрачными, то радостными, светлыми, озорными.
Во всепроникающей театральности и музыкальности Фоменко (песенной, романсовой, инструментальной и речевой) — тайна фантастической емкости его спектаклей. Вот и в этом, увлекательном, сложном и легком, возникает и манит театральностью, возвышенностью русский «золотой» XIX век (художник В. Максимов). Но живет также и наше историческое знание, наша память и вечная любовь к минувшему. Об этом спектакле еще писать и писать. Он не окончен, продолжает движение и становление. После нескольких премьер необъяснимый, неутомимый Фоменко, создатель лучшего за последние годы театра в Москве, сделал перерыв. Снова, наверное, репетирует в своем неудобном здании, в тесном пространстве, тогда как в столице возводятся новые театральные билдинги и дворцы. Для других. 
Пресса
Самое важное, Елена Ковальская, Афиша, 1.12.2006
По волосам не плачут, Марина Гаевская, Культура, 30.11.2006
Певица и толмач, Галина Облезова, Новое время, 26.11.2006
Право на въезд, Итоги, 20.11.2006
Жизненно важное, Алена Данилова, Взгляд, 20.11.2006
Потерянный рай, Ольга Фукс, Вечерняя Москва, 15.11.2006
Кто знает про самое важное?, Марина Райкина, Московский комсомолец, 15.11.2006
Любовь в войлочных тапках, Ольга Егошина, Новые известия, 14.11.2006
Воздушный Шоу, Сергей Конаев, Экран и Сцена, 07.2005
Жестокие игры, Итоги, 21.06.2005
Безопасная война полов, Ольга Фукс, Вечерняя Москва, 20.06.2005
Ноющий ковчег, Екатерина Васенина, Новая газета, 20.06.2005
Сложная конструкция, Григорий Заславский, Независимая газета, 17.06.2005
Двор, где подкашиваются ноги, Роман Должанский, Коммерсантъ, 16.06.2005
Слишком красиво, Александр Соколянский, Время новостей, 15.06.2005
Пробками закидали, Глеб Ситковский, Газета, 15.06.2005
Чаепитие на вулкане, Ольга Егошина, Новые известия, 15.06.2005
Без верхушек, Григорий Заславский, Независимая газета, 20.09.2004
Три сестры и один сумасшедший, Елена Ямпольская, Русский курьер, 17.09.2004
Условие Клеопатры, Елена Левинская, Театр, № 4, 10.2002
Диалектика, Зоя Шульман, Ведомости, 27.06.2002
Сестры по разуму, Наталия Каминская, Культура, 11.04.2002
Война и мир в мастерской, Марина Гаевская, Российские вести, 23.05.2001
Начало романа. Сцены…, Вера Максимова, Век, 16.03.2001
Что такое «Война и мир»?, Елена Губайдуллина, 03.2001
Парадоксы Толстого, Надежда Ефремова, Экран и сцена, № 11 (581), 03.2001
Невыразимая легкость эпопеи, Наталия Каминская, Культура, 22.02.2001
Не до конца, Григорий Заславский, Независимая газета, 21.02.2001
Соткано с любовью, Ирина Корнеева, Время МН, 20.02.2001
Биография камня, реки, человека, Марина Тимашева, Первое сентября, 23.09.2000
Сельская сага Петра Фоменко, Любовь Лебедина, Труд, 13.07.2000
Qui pro quo, Екатерина Васенина, Новая газета, 20.01.2000
Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000