МХТ им. А. П. Чехова: Биография камня, реки, человека

Театральный сезон 1999-2000 года в Москве закрылся премьерой в «Мастерской Фоменко». Спектакль основан на прозе Бориса Вахтина и называется «Одна абсолютно счастливая деревня». Он играется в бывшем помещении кинотеатра «Киев», по милости московских властей отданном театру Петра Фоменко.

Помещение у нового театра Фоменко — маленькое. Зрительный зал вмещает сотню человек. Сидят они по обе стороны сцены, но пространство обыграно полностью. Действие происходит не только на сцене, но и на ступеньках зрительских рядов, и в осветительской ложе, и где-то за предполагаемыми кулисами. Зрители по воле художника Владимира Максимова располагаются будто бы внутри спектакля, в самой абсолютно счастливой деревне. Тем более что деревянные оконные ставни расписаны лубочными картинками деревенской жизни — речка, лес, церквушка. Оформление сцены материально и условно одновременно. Дощатые мостки, колодец, тазы, голубая ткань — речка. Все очень простое, выполненное из естественных материалов.
Люди играют животных и предметы, даже огородное пугало — живой артист Карэн Бадалов, подвешенный на перекладине за воротник пальто, в шапке-ушанке, беспрестанно сползающей на унылое лицо. Пугало стоит здесь, видимо, целый век — оно все видело, все знает, все оценивает беспристрастно, иногда — если становится свидетелем любовной сцены — стесняется и само натягивает шапку на лицо.
Одни и те же актеры изображают предметы или животных и играют людей в спектакле Фоменко, конечно, не потому, что в театре маленькая труппа. Причина в том, что камень у дороги, тонкая лента реки, корова или человек — живые существа. Каждое — со своей индивидуальностью, биографией, со своей ролью в жизни.
История у Фоменко может совладать с отдельным человеком, но не с тем сущностным, что повторяется из века в век. Например, с коровой или? с любовью. В нашем случае — с любовью строптивой девушки Полины и ее настойчивого воздыхателя Михеева. Поразительно придумана и выполнена сцена купания Полины в реке, с которой и беседует она о вечных разногласиях с Михеевым. Полина Агуреева медленно и неуверенно движется по хлипким мосткам, оборачиваясь в длинную голубую ткань — реку. А подслушивающий ее доверительную беседу с рекой Михеев голубое полотно разматывает, и река безропотно отдает ему тело возлюбленной. Тут-то и покраснеет огородное пугало, и стыдливо потупят глаза искушенные и просвещенные по части эротики зрители. Потому что сцена эта целомудренна и совершенно интимна. Она сыграна актерами с такой степенью подлинности, что зритель оказывается в положении человека, подглядывающего за рождением чувства. Чистого, как сама река, теплого, как яркое весеннее солнце.
Эта любовь даст начало новой жизни. И почти в тот же самый момент дед Полины (опять Карэн Бадалов), как богатырь, прильнув к земле, услышит, как она дрожит, и скажет, что дрожит она к войне. Земля и впрямь дрожит, потому что лежащий на деревянных мостках дед, как испуганная птица крыльями, бьет по ним локтями — и все слышат перестук вагонных колес.
Не было бы счастья, да несчастье помогло — гласит русская пословица. Не было бы войны, не оставила бы Полина нечаянного ребенка, не дала бы согласия выйти замуж за Михеева. А так запоет, затопочет свадьба и заголосят на все лады деревенские бабы, ухнет какой-то тяжелый звук, задвинутся тяжелые черные ставни на окнах — начнется война. И, почти поссорившись с молодой женой, Михеев уйдет на войну.
На фронте, как и в мирной жизни, Михеев будет болтать с молоденьким солдатиком о бабах и о своей любимой жене и под нескончаемый этот разговор вздрогнет и упадет. Убитым. Мертвым. Мертвым — неправильное слово. Потому что в спектакле Фоменко ничего мертвого нет. И Михеев, прелестный, улыбчивый, чубатый и синеглазый, стянув с себя военную форму, заберется наверх, под потолок, ляжет на растянутый там гамак и станет наблюдать за тем, как на тот свет, то есть на тот же гамак, отправят важные военные, облеченные чинами, молоденького солдатика Куропаткина, и за жизнью своей вдовы.

Вот ведь можно было о вдовьей жизни Полины рассказывать с надрывом и со слезой: и о том, как работала по 20 часов в сутки, и о том, как воровала картофель, чтобы прокормить рожденных двойняшек, и о том, как отбивалась от назойливых приставаний бригадира, и вообще о том, как тяжела женская доля. Текст-то этот есть, а вот надрыва и сантимента нет. И те, чья доля тяжела — нет сомнений, — одетые в бесформенные ватники, шерстяные носки и галоши, перепоясанные грубыми платками, прячущими лицо чуть не до глаз, — Господи, как хороши они в абсолютно счастливой деревне! Каким лукавством и нежностью блестят эти единственно видные на лицах глаза. Как они поют — русские и казачьи песни или знаменитую благодаря Клавдии Шульженко аргентинскую «Челиту». Как молоды, и стройны, и белоснежны чуть заметные из-под длинных юбок ножки. Деревенские простушки, они же — гордые, чувственные, будто и впрямь аргентинские красавицы. Этим ли женщинам стенать и горевать, когда надо выжить? Их ли убитым мужьям ревновать да поучать?
Михеев научит свою Полину найти нового мужа. И Полина приведет в дом пленного немца Франца Карловича — его играет совсем молоденький Илья Любимов. Этот Франц Карлович появлялся в самом начале спектакля, когда еще только дрожала земля, чуть ли не в тирольской шапочке и с губной гармошкой — губошлепый мальчишка, несчастный исполнитель чужой и злой воли. И опять ни плен, ни жизнь на чужой земле и на чужом языке не сделают его несчастным. Счастливым станет он благодаря Полине, двум ее мальчикам и двум их общим девочкам. И третья мелодия войдет, вплетется в ткань спектакля — Франц Карлович споет Полине «Лили Марлен». То есть петь будет пластинка, он только переведет слова. И всех, кто не знает немецкого языка, перевод потрясет: «Шел дождь, обе наши тени сливались в одну. Поэтому было видно, как мы любим друг друга. Все должны увидеть нас под этим фонарем, как это когда-то было, Лили Марлен, как это когда-то было». Лили Марлен окажется не легкомысленной песенкой, а пронзительно-нежной песней любви.
Вот и все, что сделал Петр Фоменко. Он поставил любимых и любящих людей под нежный фонарь своей памяти. Быт эстетизировал. Искусно сделал безыскусный спектакль. Он перевел прозу на язык театральной поэзии, одну из самых страшных страниц русской истории (войну) — на язык любви, рассказ о смерти — на язык религии, которая гласит, что душа бессмертна, а вослед распятию следует воскрешение. Из Экклезиаста: «И похвалил я веселие, потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться, это сопровождает его в трудах жизни его, которую дал ему Бог под солнцем».
Петр Фоменко поставил, возможно, единственный спектакль современной России, в котором нет ни слова о вере и Боге, но который хочется назвать христианским, потому что в нем разлита Любовь.

Пресса

Самое важное, Елена Ковальская, Афиша, 1.12.2006

По волосам не плачут, Марина Гаевская, Культура, 30.11.2006

Певица и толмач, Галина Облезова, Новое время, 26.11.2006

Право на въезд, Итоги, 20.11.2006

Жизненно важное, Алена Данилова, Взгляд, 20.11.2006

Потерянный рай, Ольга Фукс, Вечерняя Москва, 15.11.2006

Кто знает про самое важное?, Марина Райкина, Московский комсомолец, 15.11.2006

Любовь в войлочных тапках, Ольга Егошина, Новые известия, 14.11.2006

Воздушный Шоу, Сергей Конаев, Экран и Сцена, 07.2005

Жестокие игры, Итоги, 21.06.2005

Безопасная война полов, Ольга Фукс, Вечерняя Москва, 20.06.2005

Ноющий ковчег, Екатерина Васенина, Новая газета, 20.06.2005

Сложная конструкция, Григорий Заславский, Независимая газета, 17.06.2005

Двор, где подкашиваются ноги, Роман Должанский, Коммерсантъ, 16.06.2005

Слишком красиво, Александр Соколянский, Время новостей, 15.06.2005

Пробками закидали, Глеб Ситковский, Газета, 15.06.2005

Чаепитие на вулкане, Ольга Егошина, Новые известия, 15.06.2005

Без верхушек, Григорий Заславский, Независимая газета, 20.09.2004

Три сестры и один сумасшедший, Елена Ямпольская, Русский курьер, 17.09.2004

Условие Клеопатры, Елена Левинская, Театр, № 4, 10.2002

Диалектика, Зоя Шульман, Ведомости, 27.06.2002

Сестры по разуму, Наталия Каминская, Культура, 11.04.2002

Война и мир в мастерской, Марина Гаевская, Российские вести, 23.05.2001

Начало романа. Сцены…, Вера Максимова, Век, 16.03.2001

Что такое «Война и мир»?, Елена Губайдуллина, 03.2001

Парадоксы Толстого, Надежда Ефремова, Экран и сцена, № 11 (581), 03.2001

Невыразимая легкость эпопеи, Наталия Каминская, Культура, 22.02.2001

Не до конца, Григорий Заславский, Независимая газета, 21.02.2001

Соткано с любовью, Ирина Корнеева, Время МН, 20.02.2001

Биография камня, реки, человека, Марина Тимашева, Первое сентября, 23.09.2000

Сельская сага Петра Фоменко, Любовь Лебедина, Труд, 13.07.2000

Qui pro quo, Екатерина Васенина, Новая газета, 20.01.2000

Один абсолютно театральный вечер, Алексей Чанцев, Театр, 2000

АФИША	БИЛЕТЫ	СПЕКТАКЛИ
ТРУППА	ИСТОРИЯ	КОНТАКТЫ