Не стало Нателлы Георгиевны Лордкипанидзе. Всей своей долгой жизнью она оправдывала саму профессию театрального критика и журналиста. Она понимала свое дело как неотъемлемую часть живого театра, как профессию, связанную не только с литературным талантом, но и с некоторыми редкими человеческими качествами. Помимо острого ума, живой наблюдательности, правильного отбора, скромности в ней всегда жила истинная любовь к своему предмету, проще говоря, к людям театра, о которых она писала. Она неотделима от судеб крупнейших людей русской советской сцены – Георгия Товстоногова, Анатолия Эфроса, Олега Ефремова, Олега Табакова и всего «Современника». Она всегда была рядом с Художественным театром: ее слову доверяли, ее впечатлению радовались. Она тяжело переживала утрату многими людьми, пишущими о театре, не только писательского дарования, но часто и совести, и уважения к своему труду. В шуме и визге нынешних голосов ее человеческий голос всегда был слышен и внятен. Многие из коренных мхатовцев имели счастье знать ее давно и близко и называть Нателлой.
Сердце Нателлы Лордкипанидзе остановилось прошлой ночью.

10 февраля исполняется 140 лет со дня рождения реформатора театра Всеволода Эмильевича Мейерхольда. В этот день в Зелёном фойе МХТ будет открыта выставка, подготовленная Музеем Художественного театра, — «Мейерхольд. Точка опоры – МХАТ».

Судьба накрепко связала творческий путь гениального режиссёра с биографией МХТ – в 1898 году выпускник Московского Филармонического училища по классу Вл. И. Немировича-Данченко стал одним из ведущих актёров новообразованного Художественного театра. Ещё во время учёбы Мейерхольд обращал на себя внимание высочайшим уровнем культуры, оригинальностью и живостью ума. Лидирующее положение сохранял он и среди молодёжи театра: «Мейерхольд говорит лучше всех, – вспоминал В. И. Качалов, – умнее, убедительнее, искуснее всех, уверенно и темпераментно жестикулирует, но говорит просто и серьёзно, совсем не по-актёрски. Побивает всех не только темпераментом, но и несомненным превосходством эрудиции». Вчерашний ученик Немировича-Данченко после первых репетиций с К. С. Станиславским становится его верным адептом, учеником, последователем. «Станиславский, – писал Мейерхольд в письме родным, – не талантливый, нет. Он гениальный режиссёр-учитель. Какая богатая эрудиция, какая фантазия!». Первые сезоны Художественного театра – время расцвета актёрского таланта Мейерхольда. Среди его программных работ – Иоанн Грозный, Треплев и Тузенбах, принц Арагонский («Венецианский купец» В. Шекспира), Иоганнес («Одинокие» Г. Гауптмана), Терезий («Антигона» Софокла). Утонченное и нервное искусство Мейерхольда, его интеллигентность привлекли симпатии Чехова; их переписка продолжалась вплоть до кончины писателя.
В 1902 году случилась первая принципиальная размолвка молодого актёра с вчерашними учителями. Как следствие – отсутствие фамилии Мейерхольда среди вновь учреждаемого корпуса пайщиков театра и уже как продолжение углубляющегося конфликта – уход Мейерхольда из Художественного театра. В «Товариществе новой драмы» (Херсон, Тифлис, Севастополь и другие южные города) молодой режиссёр Мейерхольд поначалу копировал спектакли МХТ, но постепенно стал находить новые приёмы, идя по пути создания собственного театрального языка. Обращение его к драматургии символистов («Потонувший колокол», «Снег», «Монна Ванна») принесло его театральной деятельности широкую известность. Станиславский зовёт Мейерхольда в Москву, предлагает ему продолжить эксперименты в Студии на Поварской, которую мечтает сделать филиалом Художественного театра. Мейерхольд принимает это предложение и готовит к показу «Смерть Тентажиля» Метерлинка и «Шлюк Яу» Гауптмана. До сих пор историки театра спорят – почему этому проекту не суждено было воплотиться в жизнь. Казалось, что пути Мейерхольда и Станиславского разошлись навсегда — в 20-30-е годы театральная практика и философия Мейерхольда контрастировала традиционному искусству Художественного театра. Но это только казалось. «Считается, что полюсами театральной Москвы являются мой театр и МХТ. Я согласен быть одним из полюсов, но если искать второй, то конечно, это Камерный театр. У МХТ одно время было 4 студии. Я могу дать разгуляться воображению и допустить, что мой театр – тоже одна из студий МХТ, но только, конечно, не пятая, а, скажем, учтя дистанцию, нас отделяющую – 255-я. Ведь я тоже ученик Станиславского и вышел из этой альма-матер».
В начале 1938 года, когда театр Мейерхольда был закрыт и тучи сгущались над головой мастера, его старый учитель Константин Станиславский позвал опального Мейерхольда работать в руководимом им Оперном театре. И снова, как сорок лет назад, они репетировали вместе. Но в августе Станиславский умер, а ещё через год Мейерхольд был арестован и 2 февраля 1940 года расстрелян.