| Развод по-французскиЕлена Ковальская, Афиша, 16.05.2012 Мхатовский проект «Французский театр. Впервые на русском» устроен во второй раз и заключается в том, что несколько французских пьес на живую нитку ставятся французскими же режиссерами. Публика таким образом знакомится с драматургическими новинками, а лучшие из спектаклей остаются в репертуаре МХТ. Спрашивается, почему пьеса французская, а не польская или, допустим, английская. Вероятно, потому что пять сотен лет французы в драматургии впереди планеты. Французы создавали каноны, которым веками следовала Европа, и сами же их опровергали. Они придумали классицистскую трагедию — и в противоположность ей мещанскую драму, романтическую трагедию — и ее антипода, «хорошо сделанную пьесу». Драматургический авангард середины прошлого века — почти сплошь французский. Последние крупные авангардисты — Жене, Кольтес, Лагарс — французы. Французскую пьесу имеет смысл играть и смотреть уже для того, чтобы убедиться: содержание на сцене способно отливаться в бесконечно разнообразных формах.
Вот и «Clôture de l'amour» играют с расхожим представлением о том, что пьеса — это когда сначала говорит один, потом другой. В спектакле Паскаля Рамбера по собственной пьесе — да, сначала говорит он, потом она, только каждый в отдельности по сорок минут. И между ними нет диалога. Он принял решение расстаться и торопится высказать ей все, пока она не пришла в себя: «Наша жизнь длиной оттуда досюда, дальше я пойду сам». Он хочет быть в монологе — ей ничего не остается, кроме монолога. Рамбер искал форму для пьесы про предел любви и нашел точную: любовь — это диалог, предел — это когда диалог не клеится.
Он — «менталист», резонер, сооружающий между ними завал из слов — «парадигма», «фикция», «война». Его играет Андрей Кузичев. Она — стихия, талантливая актриса, для того, что она делает со зрителем, у «менталиста» не находится слов. Ее играет Евгения Добровольская. Кузичев — аккуратный, в джинсах и кедиках. Добровольская — яркая и несуразная в своем красном пуховике и белых кроссовках. Он отстаивает собственное отдельное «я». Она настаивает на «мы» и протягивает к нему руку, прося, как Эвридика Орфея, вывести ее из ада. Мне скажут: «Что еще за Эвридика? Когда люди разводятся, то говорят про детей и мебель, не про Эвридику». Но, во-первых, они говорят и про детей, и про мебель, например — про розовый стул с вышивкой. Это не мешает им вспоминать Эвридику или, допустим, картину Фрагонара. Во-вторых, они актеры, а актеры в быту еще и не так говорят. А в-главных: Евгения Добровольская — феноменальная актриса, она и фармакологический справочник исполнила бы так, что вы бы обрыдались. Можно обрыдаться, когда она вообще не говорит, только оцепенело, не сходя с места, слушает. Сорок минут, как было сказано.Марина, Роман Супер, видеосюжет телеканала РЕН-ТВ, 13.10.2012 Лицедеи, Наталия Колесова, Планета Красота, № 5-6, 06.2012 Круги фикций, Ильдар Сафуанов, Литературная газета, 25.05.2012 «Каренин», Дмитрий Ренанский, Коммерсантъ-Weekend, 3.02.2012 | |
