| 16 вопросов для Наташи Швец Пресс-служба МХТ, 26.01.2016 - Вы окончили театральное училище им. Щукина, а не Школу-студию МХАТ, как большинство мхатовцев. Вы чувствуете разницу, что вы из другой театральной школы? Или это условность?
— Мне кажется, разные актерские школы все-таки есть. У каждого артиста есть своя кухня. Свою школу чувствую. Каждый раз при разборе роли или материала, я руководствуюсь тем, что я умею, чему меня научили. Внутри меня есть разница, но когда я смотрю спектакли или репетирую их, то этой разницы уже не чувствую. Когда мы на последней лаборатории в МХТ работали с Андреасом Мерцем над «Замком» Кафки, мне было очень легко, потому что я понимала тот зазор между мной, материалом и ролью, который должен быть в системе Мерца. А этому как раз в «Щуке» учили: роль — это не я, я должна быть чуть-чуть рядом. Я вспоминала тогда свою школу.
- Какой тип театра вам сейчас интересен?
— Я такой человек, к сожалению моему, которому очень нравятся разные театры. Когда я прихожу на талантливую постановку, мне хочется ей принадлежать. Мне нравится то, что делает Костя Богомолов, мне нравится то, что делает Саша Молочников, мне безумно нравится, что делает Бутусов, мне очень нравится все, что происходит у ребят-брусникинцев. Мне нравится то, что делает Кирилл Серебренников, мне нравится Писарев… Это все-таки очень разные формы. И все они мне нравятся. Мне бы, наверное, сейчас очень хотелось обрести театр, у которого есть современная тема. Вот примерно о том речь, чем занимаются Богомолов, Серебренников, что пытается делать Молочников. Говорить о том, что происходит в нашей жизни и стране сейчас, хочется быть причастной к чему-то, чтобы заставило людей остановиться, задуматься, хочется быть в современной теме, в современном счастье и в современной боли. И хочется не просто выступать, а что-то приносить людям. Хотя думаю, что мы любым театром это делаем. Все зависит от зрителя, который приходит сегодня.
- Совет или высказывание педагогов, с которым вы соотноситесь в работе каждый день?
— На первом курсе нас собрал мастер Александр Константинович Гравве и сказал вот что: «Вы будете работать в разных театрах с разными режиссерами в совершенно разных постановках, но то, что вы будете делать, ваша работа, то, как вы будете работать с режиссером и произведением, будет зависеть только от вас». Для меня эта фраза стала путеводителем на все годы.
- Когда вы определились в профессии? Когда поняли, что театр – это занятие на всю жизнь?
— Меня родители привезли поступать. Я не очень хотела быть артисткой, не очень болела этим, но мне повезло – меня взяли без конкурса. Вот что для меня театр? Я все эти годы не могла ответить себе на этот вопрос. И только в этом году потихоньку ответ стал формулироваться. Для меня театр – это, чем я не могу не заниматься. Я не скажу, что для меня это жизнь или дом, я просто не могу себя без этого представить. И только сейчас я это понимаю. Сначала это было достижение славы, мне нравилось, что на меня смотрят… Но вот обдуманный ответ только сейчас складывается.
- А что еще есть в вашей жизни, кроме театра?
— Моя дочь! Я. Моя жизнь. Наверное, внимание к себе. К своим мыслям. К моим друзьям. К путешествиям. Я стараюсь работать над собой, над тем, чем я занимаюсь. Как-то я стала ощущать, что идет гонка повсеместная. Неосознанность в большинстве случаев. И сейчас мне хочется осознанности, внимания и ответственности за каждый свой поступок. Я очень увлекающийся человек. У меня мало друзей-артистов, все из очень разных сфер.
- Театр по своему закону не живет без конфликта. Как это совместить с необходимостью быть в гармонии с собой?
— Мне кажется, гармония – это не отсутствие конфликта, это осознанность того, что ты делаешь сейчас. Без конфликтов не бывает, даже с самим собой ты постоянно в конфликте.
- Вас же Евгений Писарев привел в театр?
— Да, мы играли вместе в «Откровенных полароидных снимках» у Кирилла Серебренникова в Театре им. Пушкина. И, когда Женя стал ставить в МХТ «Примадонны», он пригласил меня в свой спектакль.
- Какое самое важное событие было в вашей театральной карьере?
— «Иванов» Юрия Бутусова в МХТ и работа с Робертом Стуруа, «Ромео и Джульетта». Это были важные встречи, я до них не знала, что так можно работать. Они меня открывали для меня самой. Но была еще одна встреча с Кириллом Серебренниковым, она стала в некотором роде судьбоносной, определила мою судьбу в театре. Как только мы стали с ним работать, у меня пошла и театральная карьера, и театральная жизнь. Это был большой старт. Я очень благодарна Тине Туманишвили, кастинг-агенту, которая и познакомила меня с Кириллом, когда он приехал в Москву.
- Почему вы так настаиваете на том, что вы именно Наташа?
— Это смешная глупость, но я объясню. Не настаивать уже странно. Как-то сидела со своими подружками, не имеющими отношения к театру, и они говорили: «Тебе надо чем-то отличаться! Давай ты будешь не Наталья, а Наташа. Такую тебе „мульку“ придумаем. И все будут спрашивать, почему?» И вот уже десять лет именно это и происходит!
- Какое у вас было самое яркое путешествие?
— Двадцать дней на машине по Италии. Я со своей подругой путешествовала, и там было много приключений. Мы арендовали автомобиль на севере Италии и спустились на юг. До этого я не была в Италии ни разу, увидела ее всю, правда, плохо запомнила, потому что впечатлений была масса.
- Самая забавная зрительская реакция в вашей карьере?
— Прямое столкновение со зрителями все время происходит, я все время вижу зрителя, так выходит, что я все время смотрю в зал. И стараюсь с залом общаться. В Питере, когда мы играли «Мастера и Маргариту», мне кричали: «Не слышно, громче!» Это не страшно, просто сразу думаешь: «Так, Наташ, давай громче». А потом думаешь: «Так, а зачем громче-то? Вот Смоктуновский, когда ему говорили: „громче“, он наоборот начинал говорить тише».
- Актерская профессия помогает выжить в реальной жизни?
— Не думала об этом, мне кажется, все зависит от человека. Мне порой стыдно говорить неправду, ведь думаешь так: и на сцене ты часто говоришь не то, что думаешь, кем-то себя представляешь. Мне всегда сложно врать в жизни, у меня не получается. Это всегда видно, когда я в жизни обманываю или шучу.
- Вы москвичка?
— Нет, я из Севастополя. У меня была там любовь, я думала: никуда не уеду из города, пойду в Политехнический учиться на программиста. А я в театральном классе училась, у меня бабушки мечтали, чтобы я артисткой была. И педагоги сказали: везите девочку в Москву! И я не особенно сопротивлялась. Но вот из-за этой безответственности, мне кажется, я много ошибок совершила.
- Есть ли для вас в театре табу, запреты?
— Нет, наверное, нет. Ну, вот что, например? Сниматься в порно, наверное. Театр, он же разный. Для меня никогда не было проблемы раздеться. Главное понять, для чего это нужно. Я впервые разделась у Роберта Стуруа, полностью голая была.
- Вы верите в то, что театр может поменять жизнь?
— Верю. Я романтично в это верю. Мне бы хотелось, чтобы так было. Это нужно. Если зритель приходит, значит это ему необходимо. Я же вот хожу в театр, когда я не знаю, кто я, когда я никуда не двигаюсь, я прихожу в театр и понимаю, что я ничего не умею, что мне нужно ожить внутренне, чтобы так же воздействовать на людей. Вот я была на последнем спектакле Богомолова, это все очень субъективно, у меня есть вопросы, удивления, но есть и вещи, которые в меня сильно попали. И я стала думать, мучиться, обретать смыслы, не как артистка, как человек.
- Что вас бесит, раздражает в жизни и искусстве?
— Трусость, наверное, я и за собой это замечаю. И она всегда влечет за собой неискренность, нечестность, иногда, хамство, невнимание и неуважение. Меня раздражает и бесит остановка в жизни. Когда я понимаю: всё, что-то я качусь куда-то и ничего не делаю. Я думаю, многие люди этим страдают. А в театре бесит ненужность, когда я не понимаю, зачем я в него пришла, что происходит, и зачем вообще люди этим занимаются.Мечтоносец, Елена Жихарева, Русский пионер, 12.05.2016 Ещё нет, Александр Журов, блог журнала «Новый мир», 13.02.2016 Бунтари, Наталья Витвицкая, Ваш досуг, 9.02.2016 Фокус удался, Лариса Каневская, Театральный мир, № 1, 28.01.2016 | |
