МХТ им. А. П. Чехова: Многоуважаемый зеркальный шкаф?

Многоуважаемый зеркальный шкаф?

Галина Кожухова, Правда, 25.05.1973

«За что я боролся? Я за хорошую жизнь боролся. Я против этого мещанского быту — канареек и прочего… Я человек с крупными запросами… Я зеркальным шкафом интересуюсь… Не мешайте свободному гражданскому чувству, а то милицию позову!»
Помните? Так представлял себе личную жизнь при социализме «обывателиус нормалис» Присыпкин из комедии Владимира Маяковского «Клоп», впервые показанной в 1929 году. Как известно, заснувшего во время пожара пьяного Присыпкина находили через полвека и демонстрировали в качестве диковинного ископаемого. Но что это? Слышите?..
«За все отвечать — дураков нету… Снегоочиститель — и тот на себя гребет… Мы - рабочий народ, так? И как есть наша страна рабочих и крестьян, то пускай, значит, нам чтоб это… Чтоб все в ажуре… Когда все есть, тогда ты - человек!» И еще: «Я не желаю участвовать… Без меня, пожалуйста! Без меня… Ни тебе ученых советов, ни тебе конференций, никто тебя не учит. .. Свобода!».
Оказывается, не стали пока антропологической редкостью присыпкинщина, потребительское стремление сгрести побольше в свою берлогу. Только что мы слышали подтверждение тому — декларации Петра Себейкина и Петра Полуорлова, главных действующих лип спектакля «Старый новый год». Знакомые интонации, правда? Одного из них мы застаем в азарте вселения в новую квартиру, другого — в драматический момент, когда ему «закрыли тему», над которой он работал где-то в лаборатории. Один будет на наших глазах самозабвенно приобретать новые вещи, другой — не без позы — выбрасывать их; один обвинит своих домочадцев в накопительстве («я через вас куркулем стал») и начнет усиленно дарить упирающемуся товарищу магнитофон; другой вдруг потребует свою любимую настольную лампу, ликвидированную им же в порыве обиды на все человечество; оба они затем, поссорившись с женами, встретятся в бане и побратаются за кружкой пива в экстазе полнейшего взаимопонимания («Ты меня уважаешь?! Я тебя уважаю! А ты меня уважаешь??»).
В спектакле (руководитель постановки Олег Ефремов, режиссеры-стажеры Олег Герасимов и Виктор Сергачев) много собственно театральных комедийных находок, сопровождаемых раскатами смеха. Но все-таки наибольший «процент» веселья приходится на остроумный текст, выведенный Михаилом Рощиным из «классического» свойства мещанина философствовать обо всем и ни о чем (хотя нельзя не заметить, что порой драматург злоупотребляет жаргонными словечками).
О, эти похмельные и непохмельные разглагольствования по поводу несовершенства «вселенной»! Они оправдывают обывателя перед самим собой — и за собственную общественную пассивность и за свою негасимую жажду покоя — в душе и квартире. Комедия «Старый новый год» не только «сигнализирует» живучесть «хватательного» микроба, но и разрушает некий стереотип мещанина. Можно завести канарейку, а можно стереофонический проигрыватель, можно служить в артели «Буратино», как Себейкин, а можно защищать диссертацию в области физики — все дело в том, что ты за человек по отношению к обществу, к его тревогам и заботам. Среди населения «Старого нового года» есть разносчики разного типа обывательской «идеологии», например, некий пенсионер Адамыч, который толкует смысл человеческого существования по давно знакомому завету: день прошел — и слава богу. А все эти вместе взятые «способы жизни» усваиваются достойными отпрысками, такими «смышлеными», что их стоит процитировать:
Лиза, дочь Себейкина, 11 лет: — Зачем они моего медведичку взяли? Не трогай мои игрушки! Мое пианино! Мое!
Федя, сын Полуорлова, 11 лет: — Надо делать то, что хочешь, а чего не хочешь — не надо делать!.. Я и в школу завтра не пойду! Свободу учащимся четвертых классов…
Вот так, глядишь, и вырастут они, «свободные» от обязательств перед обществом, во зато с крупными запросами насчет зеркального шкафа…
Театр живописует облик обывателя, воистину не щадя красок. Вдохновенно, азартно играет «Страсти по Себейкину» Вячеслав Невинный. Богатство жизненных наблюдений артист скопил, сложил, умножил, и вот перед нами воплощенная самодовольная ограниченность, воинствующая бездуховность. Наверное, в этой роли возможна и «грустинка» — ведь просыпаются же в Себейкине светлые мечты юности, и в этом он тоже искренен. Но предложенный Невинным портрет, сочетающий психологическую достоверность с гротеском, — убедителен. Именно работа Невинного и наводит в первую очередь на аналогию с «Клопом». Влияние традиции Маяковского проступает в спектакле отчетливо.
Именно попыткой рассмотрения социально-психологических явлений и отличается пьеса «Старый новый год» от иных своих сестер-комедий. Наверное, именно это качество пьесы и привлекло к ней коллектив МХАТ, в нынешнем сезоне особенно круто обратившегося в своем творчестве к живым процессам современности. Думается, что развенчание обывательщины, индивидуализма — далеко не последняя нравственная проблема для нашего общества, фундамент и идеал которого — коллективизм. «Необходимо, — говорится в резолюции XXIV съезда КПСС, — продолжать борьбу со всеми пережитками прошлого в сознании и поступках людей».
Спектакль «Старый новый год» разворачивает перед нами различные вариации мещанской психологии. В отличие от Себейкина Полуорлов — мещанин от «интеллектуализма», и артист Александр Калягин достаточно убедителен в своих «зарисовках» данного типа. Маленькая по объему роль старой деятельницы культуры сделана Евгенией Ханаевой на том же, что и у Невинного, соединении достоверности и гротеска. Колоритен Евгений Евстигнеев в облике Адамыча, эдакого сеятеля премудростей для очень глупых. Контрапунктом проходит через все представление фраза некоего Васи, приятеля Себейкина: «Отдыхай, Петя», — но и этот крошечный образ в исполнении Виктора Петрова — вполне определенная разновидность «зоологического» существования.
Спектаклю в ряде сцен не хватает точного согласования между замыслом и решением. Некоторые исполнители, добросовестно изображая персонажей бытовой комедии, явно не дотягивают до сатирического обобщения. Не всегда выразительно звучит актерское слово. У спектакля нет еще пока точно выверенной, «единственно необходимой» формы; представление подчас буксует, действие его ослабевает.
Может быть, от этого, а может, от того, что комедия — жанр самый демократический и потому наиболее «критикуемый», — у театрального подъезда много спорят. Но нельзя забыть, что там, в зале, когда шёл спектакль, реакция была единодушной. Раз так, значит, драматург и театр бьют не мимо цели.

1999

Юность — это возмездие, Нина Агишева, Московские новости, 30.11.1999

Ангелина Степанова — это уже история, Виталий Вульф, Независимая газета, 24.11.1999

Музейный Ибсен, Павел Руднев, Независимая газета, 24.11.1999

Наедине с большой сценой, Нина Агишева, Московские новости, 16.11.1999

Не наше все, Алена Карась, Независимая газета, 19.10.1999

Театр не для нас, Марина Давыдова, Время MN, 18.10.1999

Евреинов прощен, Роман Должанский, Коммерсант, 15.10.1999

Романс о влюбленном, Елена Светлова, Совершенно секретно, 1.04.1999

1998

Не стало Сергея Шкаликова, Григорий Заславский, 9.12.1998

С. Т. Морозов и постройка театра, Московская перспектива, 27.10.1998