МХТ им. А. П. Чехова: Тартюф, Оргон и другие

Тартюф, Оргон и другие

Н. Шехтер, Комсомольская правда, 20.11.1981

Спектакль я посмотрела дважды. Ощущение — будто видела два разных, по-своему прекрасных спектакля. Новые коротенькие реплики, иная реакция, другие интонации у актеров. Изменены некоторые мизансцены. И от этого — сместились акценты, стал иным рисунок и даже логика игры в пьесе Мольера, где все образы выписаны удивительно прямолинейно в просто. Хотя не так уж просты и односложны в своей внешней потешности герои спектакля Эфроса.
Анатолий Эфрос на сцене Художественного театра поставил спектакль о драме человека, потерявшего веру, о трагедии праведника, лишившегося духовных благ.
Оргон, каким его играет А. Калягин, исступленно верит в человека добродетельного, сумевшего объяснить ему, в чем высший смысл бытия. Оргон счастлив от этой любви.
Лишь развлечения ради соглашается подслушать игру Эльмиры с совратителем (все равно это невозможно!). Но тем сильнее потрясение, тем убийственнее правда.
И снова спектакль. Та же сцена классической комедии Мольера. Калягин — Оргон теперь покидает укрытие иначе. Он трезв, спокоен. Уже не сомневается, что рядом с ним ханжа, предатель. Вместо потрясения — прозрение. Так быстро взял себя в руки, с такою легкостью оправился от обрушившегося!..
Я дважды смотрела спектакль — как будто слушала две разные мелодии на одну тему. Волнение не проходило: где истина? «Нужно посмотреть третий раз», — говорят мне. И опять — что-то новое, неожиданное в спектакле?
То, что пережил Оргон Эфроса и Калягина, ясно и понятно. Состояние душевного надлома, когда утрачиваешь веру в созвучное тебе существо, знакомо едва ли не каждому из нас, живущих. Наверное, никогда нельзя предугадать, какой будет ваша внешняя реакция в момент душевного кризиса. И потому, может быть, каждый раз по-иному переживает актер судьбу своего героя.
Так непредсказуемо поведение Эльмиры А. Вертинской. Она всякий раз нова в ответ на примитивно-хищное обольщение Тартюфа.
На репетиции «Тартюфа», где довелось мне побывать, актеры откровенно развлекались: строили гримасы, бегали, падали, награждали друг друга шлепками, дарили объятиями. Тогда казалось, они все еще сочиняют, упиваясь комичностью диалогов и ситуаций. Когда спектакль устоялся, я поняла: это режиссер оставляет для актеров сцены, где они могли бы веселиться в ритме мольеровских стихов в стиле театра Пале-Рояль. И как обычные люди переживали бы страсти в предложенных обстоятельствах. И тогда каждый спектакль — репетиция следующего.
Но, чтобы не кривить душой, вероятно, следует сказать: раскованность не каждого актера в спектакле интересна. Тартюфы были всяческими на разных сценах: обрюзгший повеса, авантюрист-предприниматель, презрительно-наглый избранник судьбы, активно подлый лицемер. Необычен святоша и у Анатолия Эфроса: холодная, скользкая мышь (не зря актер на сцену выходит в сером бархатном костюме). Он не гнушается мелкими делишками, способен на неприкрытую подлость. Замысел интересен, С. Любшин, единственный в спектакле, ведет роль в некомедийном стиле. Задуманно прямолинейно, в лоб преподносит он идею, что все святое — разрушимо. Что людские блага можно приобрести недорогой ценой. Некомедиант в столь праздничном, феерическом, приближенном к стилистике мольеровского театра, спектакле. Мы не всегда принимаем его рядом со сверкающей игрой А. Калягина и А. Вертинской; темпераментным и характерным Ю. Богатыревым (Клеант), рядом с по-гоголевски узнаваемой А. Степановой (госпожа Пернель) или комичной в своем испуге Е. Королевой (Марианна).
В нынешнем «Тартюфе» фантастически-фарсовая интрига в доме парижанина Оргона разыгрывается под непрестанные взрывы смеха зрителей. Драматизм постигаешь, когда уходишь из зала. А день спустя тянет еще раз посмотреть спектакль — как перечитать хорошую книгу.
Наверняка уместно вспомнить, что для новой постановки комедии Мольера МХАТ пригласил режиссера из Московского драматического театра на Малой Бронной.
— Грешно такого режиссера не приглашать в академический театр,- говорит главный режиссер МХАТа О. Н. Ефремов. — Он являет собой пример определенной режиссуры: жесткая трактовка всего спектакля, образов, сцен, подчинение единому стилю. А это в традициях Художественного театра.

1999

Юность — это возмездие, Нина Агишева, Московские новости, 30.11.1999

Ангелина Степанова — это уже история, Виталий Вульф, Независимая газета, 24.11.1999

Музейный Ибсен, Павел Руднев, Независимая газета, 24.11.1999

Наедине с большой сценой, Нина Агишева, Московские новости, 16.11.1999

Не наше все, Алена Карась, Независимая газета, 19.10.1999

Театр не для нас, Марина Давыдова, Время MN, 18.10.1999

Евреинов прощен, Роман Должанский, Коммерсант, 15.10.1999

Романс о влюбленном, Елена Светлова, Совершенно секретно, 1.04.1999

1998

Не стало Сергея Шкаликова, Григорий Заславский, 9.12.1998

С. Т. Морозов и постройка театра, Московская перспектива, 27.10.1998