Мужчина и женщина. Opus posthНаталия Каминская, Культура, 6.03.2008 История Бориса Лавренева о белогвардейском поручике и простой красноармейской девчонке, трижды при советской власти экранизированная и, казалось бы, целиком принадлежащая прошлому, ожила в режиссуре Виктора Рыжакова. И играют ее трое молодых актеров: Яна Сексте из родственной Табакерки, да мхатовцы Максим Матвеев и Павел Ворожцов. Почему — «опус» и почему — «пост», приписанные к названию спектакля, сам режиссер объясняет в программке. Вспоминает «великий реалистический театр», в котором убедительно играли про любовь, и сам себе задает вопрос: что же это, любовь есть и сейчас, а театра для нее нет? В общем, похоже, В. Рыжакову совсем не нравится, что современный театр разучился играть про любовь. Он-то, скажу, забегая вперед, поставил «Сорок первый» и про любовь тоже, но, видимо, на всякий случай оговорил это латинское «опус постумум» как «посмертное сочинение». То есть если любовь выйдет не такой убедительной, как в прежнем театре, то вот вам взгляд из сегодняшнего далека, и - попробуем поиграть в тот театр.Вспомнив старое кино со Стриженовым и Извицкой (снято в 1956 году), где играли и жгучую страсть, и пафос классовой борьбы, и все это вместе — всерьез, с наплывами кинокамеры на одухотворенные лица героев, с тревожной неоклассической музыкой, сразу сдаешься: так сегодня играть и невозможно, и не нужно. А зачем тогда вообще тревожить повесть Бориса Лавренева? Затем, вероятно, что в ее сердцевине — очень человеческая история и драма почти экзистенциального масштаба. Ведь любовь двух молодых, здоровых людей вспыхивает на необитаемом острове посреди Аральского моря, где не актуальны ни красные и белые армии, ни разность в происхождении героев. Пролетарский писатель Лавренев, автор соцреалистического «Разлома», в «Сорок первом» прорывается к библейским истокам. Очищает голую человеческую суть, созданную, по его мнению, для счастья, от всех последующих наслоений: социальных, политических, сословных, бытовых. Здесь на самом деле и кроется подлинная драма: история Робинзона Крузо — это книжная история, а в жизни завтра-послезавтра героев обязательно окружит социум, и счастье станет невозможным. Виктор Рыжаков ставит притчу о прошедшем времени, в которое пытаются поиграть сегодняшние молодые люди. Они сначала играют, как дети, нашедшие где-нибудь в овраге старые гильзы, сапоги, а быть может, и чьи-то останки. Упругий, чуть корявый, необузданно образный лавреневский текст (повесть вышла в 1924 году) будто пробуют на вкус, разрубают фразы и слова, повторяют их обрывки. Так, постепенно, из косных текстовых клочков и легкомысленных игр с предметами вырисовывается история. Марютка — Яна Сексте из обычной девчонки превращается в бесполого красноармейца, чтобы затем, уже на острове, расцвести в нежный цветок. Актриса играет здорово, беспощадно смешно, характерно, а к финалу — пронзительно женственно. Только очень форсирует голос. Орет что есть мочи и Павел Ворожцов, играющий красного командира. Хотя, если убавить децибелы, и он играет тонко, цепко схватывает характер, азартно смакует мелочи и подробности. Не громогласен лишь Максим Матвеев-поручик, понятное дело, почему — тонкая кость, дворянин. Ясно, впрочем, и то, зачем две звуковые стихии противопоставлены в спектакле друг другу. Рыжаков ставит сюжет, подернутый двойной патиной времени, — здесь воспоминание и о реальной отечественной истории, и о реальной манере играть такие истории, бытовавшей в искусстве его далеких предшественников. Перед актерами стоят сложные задачи: не соврать, передавая искренние эмоции, и вместе с тем намекнуть на интонации, в которых игрались сорок — пятьдесят лет назад подобные сюжеты. Плакатный жест, смачная интонация, неистовый свет в глазах — все это остроумно схвачено молодыми исполнителями. Вот только крика бы поубавить, освоиться бы с верно найденной музыкой этого стиля, и роли заблестят, как стеклышко. Слово «пост» в названии спектакля, конечно же, означает и постмодернистский взгляд, который здесь очевиден. Но интересно, как режиссер беспощадного, откровенно жестокого «Июля» Ивана Вырыпаева, идущего в Театре «Практика», Виктор Рыжаков в этот раз испытывает сам себя на сантимент. Его постмодернизм в «Сорок первом» лиричен, его чувства по отношению к театру и кино эпохи ХХ съезда коммунистической партии окрашены стремлением отделить зерна от плевел, поймать момент художественной и человеческой истины. То, что дети эпохи плазменных экранов играют в историю времен Гражданской войны, могло бы, впрочем, показаться натяжкой. Где имение, а где наводнение? Но на этом спектакле происходит одна совсем уже неожиданная вещь — текст Бориса Лавренева звучит сродни тексту Андрея Платонова, убеждая нас в том, что мы имеем дело с произведением, далеко шагнувшим за рамки постылого соцреализма. Что, заявив прием постмодернистской игры, можно, оказывается, далее не стесняться исторических реалий и растиражированных советским искусством образов, можно и в этих самых образах искренне проживать историю любви, решать для себя сложнейшую проблему внутренней свободы. И то, и другое Виктор Рыжаков и его актеры вроде бы вытащили из прежних эстетических времен, обезопасили себя припиской “opus postum”. Но сыграли-то сейчас. Да с азартом и с искренней верой в предложенные обстоятельства. Сыграли и про любовь, и про свободу. И про желанный остров Крым, или Арал, или любое другое, обетованное для неприкаянного человека место. И про память. Пресса МХТ покажет спектакли Виктора Рыжакова, Татьяна Власова, Театрал, 2.06.2020 Бытие № 2, Павел Руднев, Взгляд, 12.03.2008 Классовая любовь, Елена Дьякова, Известия, 11.03.2008 Еще раз про любовь. Иронично, Анастасия Плешакова, Комсомольская правда, 11.03.2008 Мужчина и женщина. Opus posth, Наталия Каминская, Культура, 6.03.2008 Кожаное время, Алла Шендерова, Коммерсант, 6.03.2008 Контрольный выстрел, Мария Седых, Итоги, 3.03.2008 Синеглазенький и малиноволицый, Светлана Полякова, Газета.RU, 29.02.2008 Возвращение легенды, Радио Культура, 28.02.2008 «Сорок первый», Известия, 22.02.2008 «Сорок первый»: Opus Posth, Алла Шендерова, Ваш досуг, 21.02.2008 | ||
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
