Пальма в вишневом садуМарина Шимадина, Коммерсантъ, 4.06.2004 Во МХАТе имени Чехова состоялась официальная премьера четвертого в истории театра «Вишневого сада». На этот раз в постановке Адольфа Шапиро и с участием Ренаты Литвиновой. К удивлению МАРИНЫ Ъ-ШИМАДИНОЙ, приглашение богемной киноактрисы на классическую роль Раневской оказалось не пустым рекламным трюком. «Вишневый сад» Адольфа Шапиро — последний из трех чеховских спектаклей, поставленных нынешней весной по заказу фестиваля «Черешневый лес». Каждая из этих не блещущих новизной трактовок постановок завлекала публику каким-нибудь своим сюрпризом: «Чайка» в Театре Моссовета — дебютом Андрея Кончаловского в качестве театрального режиссера, «Дядя Ваня» в «Табакерке» — Олегом Табаковым и Мариной Зудиной в роли законных супругов, а мхатовский «Вишневый сад» — участием в спектакле сценаристки, киноактрисы и светской дивы Ренаты Литвиновой. Среди классических актеров, выученных по школе Станиславского, она смотрится так же, как выглядела бы среди настоящего деревенского вишневого сада какая-нибудь экзотическая пальма. Но ее присутствие на сцене — это, пожалуй, единственное, что не дает спектаклю скатиться к классической рутине. Замечательные актеры — Андрей Смоляков (Лопахин), Сергей Дрейден (Гаев), Евдокия Германова (Шарлотта), Владимир Кашпур (Фирс) — добросовестно, но неинтересно и предсказуемо в энный раз разыгрывают по ролям до оскомины знакомый текст. Остальные персонажи и вовсе существуют на сцене только потому, что так доктор Чехов прописал. В такой ситуации зрительский интерес сводится к тому, как прозвучат хрестоматийные фразы в устах неопытной, но харизматичной Ренаты. Они звучат по-разному — одни лучше, другие хуже, в привычной для госпожи Литвиновой, но прямо-таки революционной для Раневской манере. Все пафосные монологи, которые по расхожей театральной традиции полагается произносить с большим чувством, глядя вдаль, актриса безнадежно проваливает. Знаменитую речь о вишневом саде она произносит чуть ли не с досадой, как чужие, навязанные ей зачем-то слова. Зато, исповедуясь перед Петей в своей грешной любви, она задает «облезлому барину» жару. Актриса и ее героиня по-женски объединяют свои слабые силы для защиты: одна испугана и растеряна от необходимости впервые стоять на авансцене перед огромным залом, не закрываясь от зрителя щитом телевизионного экрана, другая тоже загнана в угол нависшей над усадьбой бедой и собственной беспомощностью, помноженной на укоры совести. И как затравленный зверь, смелея от страха, Литвинова-Раневская бросается на бедного Петю (Дмитрий Куличков), щиплет его за бороденку, срывается на крик так, что тому приходится срочно ретироваться с поля боя. Оказалось, что литвиновская изломанность и взнервленность, странная манера говорить и жестикулировать, как это ни странно, идут Раневской — женщине с исковерканной судьбой и расшатанной психикой, привыкшей к парижской богемной жизни и все время витающей где-то над землей. Благодаря им становятся понятны слова Гаева о сестре: «В каждом ее движении чувствуется порочность». А нежелание сдать землю в аренду у этой Раневской объясняется очень просто, чисто эстетическими причинами: «Дачи, дачники…» — Рената пробует эти слова на вкус, словно на дегустации вин, и произносит свой вердикт «Простите, но это так пошло» с безапелляционностью ведущей телепередачи «Стиль». Но если отвлечься на время от госпожи Литвиновой и вернуться собственно к спектаклю, то в нем обнаружится еще один не предусмотренный пьесой герой — мхатовский занавес. Художник Давид Боровский, который когда-то придумал легендарный занавес для таганского «Гамлета», в этой постановке использовал похожий прием. Он не оставил на подмостках почти ничего: ни вишневого сада, ни усадьбы. Все декорации заменяет один занавес, который не раздвигается, как обычно, а распахивается внутрь сцены огромными створками и заменяет собою стены дома. Именно к нему обращает Гаев свой монолог, посвященный столетнему шкафу. За него судорожно цепляется Раневская, прежде чем уйти со сцены. И когда за кулисами начинают рубить сад, кажется, что Ермолай Лопахин хватил топором по перекрытиям старого МХАТа. Впрочем, уж кого-кого, а Адольфа Шапиро трудно обвинить в диверсионных действиях по подрыву вековых устоев. И если он и произвел какую-то революцию, то только в одной отдельно взятой роли. Пресса Адольф Шапиро: «Любая диктатура возникает от неуверенности в себе», Сергей Элькин, Театрал, 28.09.2016 МХТ имени Чехова привез в столицу Латвии «Вишневый сад», ТАСС, 26.10.2015 Богиня в саду, Александр Смольяков, ГДЕ, 17.09.2004 «Не называй ее небесной…», Татьяна Москвина, Московские новости, 11.06.2004 Вкус последней черешни, Наталия Каминская, Культура, 10.06.2004 Продано!.., Итоги, 8.06.2004 Теперь хоть и помереть…, Вера Максимова, Независимая Газета, 8.06.2004 Чехов. Девушка. Анекдот, Елена Ямпольская, Русский курьер, 7.06.2004 Тени забытых предков, Алена Карась, Российская газета, 7.06.2004 Не совсем Литвинова, Дина Годер, Газета.Ru, 4.06.2004 Пробегающая красота, Лариса Юсипова, Ведомости, 4.06.2004 К лесу — садом, Марина Давыдова, Известия, 4.06.2004 Пальма в вишневом саду, Марина Шимадина, Коммерсантъ, 4.06.2004 Шапиро поставил Шехтеля, Глеб Ситковский, Газета, 3.06.2004 Еще один Чехов, Григорий Заславский, Независимая Газета, 21.05.2004 Майский Чехов, Александр Смольяков, ГДЕ, 21.05.2004 | ||
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
