Три товарищаМарина Зайонц, Итоги, 19.09.2005 Недавно один мой знакомый, театральному искусству не чуждый, позвонил с вопросом: «Ну что там в театрах происходит? Есть ли какие-то потрясения?» Вопрос, сами понимаете, на засыпку. В последнее время потрясения случаются по большей части в окружающей нас жизни, новейшее искусство старательно их избегает, как огня боится всех этих «шекспировских страстей» и ненужного подъема чувств. И страсти, и прямо выраженный пафос, изрядно обветшавшие от частого использования не по делу, теперь выглядят чем-то бесконечно фальшивым, притворным и приторным до отвращения. Их, не сговариваясь, стали сдирать с драматических произведений, заменяя фарсом, шутовским гротеском или, на худой конец, триллером-страшилкой (модный нынче жанр, особенно популярный в кинопроизводстве). Словом, ответить пришлось так: «Да бог с вами, откуда им взяться? Не за тем в театр теперь ходим». А все же если открутить время назад, то вот оно, пожалуйста, самое настоящее художественное потрясение, шок, удар в самое сердце — шекспировская трилогия Эймунтаса Някрошюса («Гамлет», «Макбет» и «Отелло»), не раз в Москву привозившаяся. От одного только воспоминания мороз по коже, а уж о воздействии спектаклей Някрошюса на нашу режиссуру и говорить не приходится. Во всяком случае, Юрий Бутусов в «Гамлете», только что в МХТ им. Чехова выпущенном, влияния этого, похоже, и не скрывает. И его тоже пытается пустить в игру, вокруг шекспировской трагедии затеянной. Бутусов в Москве не новичок. Два его ярких, темпераментных и, несомненно, талантливых спектакля в театре «Сатирикон» («Ричард III» по Шекспиру и «Макбетт» Эжена Ионеско) были весьма бурно (то есть по-разному) встречены критикой, но публикой безусловно поддержаны — очень уж зрелищны. В них Бутусов, может быть, впервые так явственно обнаружил тягу к лихому гротеску, через клоунское представленчество подступаясь к трагедиям. За что и досталось ему от рецензентов по полной программе: режиссера упрекали в сознательной игре на понижение. Да, говорили, эффектно сделано, ничего не скажешь, но как-то не крупно, мыслей значительных не рождает. Бутусов — режиссер серьезный, вдумчивый, вот и к критике серьезно отнесся, не отбросил в раздражении, выводы сделал. В том смысле, что не позволил «Гамлету» своему в карнавально-фарсовой манере полностью раствориться. Хоть и оставил ее, эту манеру, в качестве основообразующей. Конечно, ход, прямо скажем, не новый. Кто только не применял его к Шекспиру, и сам Бутусов, как видим, и многие другие до него, а сколько еще охотников будет в будущем, и гадать не стоит. Тут, впрочем, сам автор подставился, сказав неосторожно, что, мол, весь мир — театр, а люди в нем — актеры. Вот с тех пор и пошло-покатилось — все эти пестрые карнавальные одеяния, резкие гримы и тотальная игра всех и во все. А тут еще «Гамлет» — пьеса, которую давно уже назвали главной для всех времен и народов. Говорят, она успешно выполняет роль зеркала, которую театр всякий раз ставит перед временем. Мол, каков на сцене герой, таков и век. Каких только Гамлетов не являла нам сцена! Были умудренные жизнью философы и растерявшиеся юнцы, был яростный борец со злом у Высоцкого и всепрощающий христианин у Солоницына. Ну что, скажите, нового можно в этой пьесе отыскать, хоть палкой бей по ней и наизнанку выворачивай? На это строгие критики скажут: не знаешь, так и не берись, никто ведь не заставлял «Гамлета» на сцену тащить. Обидеть художника, как известно, может всякий, а все же лучше попытаться понять. Вот что бы там ни говорили сторонники новой драмы, а режиссура наша по-прежнему к классике, играной-переиграной, тягу обнаруживает. Так она и о своем времени высказывается, и о себе — впрочем, тут у кого как получается. Уже говорилось, что «Гамлет» для этого подходящая пьеса. Новый спектакль Бутусова — обидно неравнозначный, или, как говорят в среде критиков, неровный. С его «Ричардом», например, можно спорить по существу, но это зрелище, несомненно, цельное. «Гамлет» пока, как разбитое зеркало, распадается на осколки, некоторые из которых, однако, попадают прямо в сердце. Настолько захватывают. А кое-что кажется абсолютно вздорным, необъяснимым, даже если мозги напрячь. Скажем, к чему Константин Хабенский, Михаил Трухин и Михаил Пореченков, надев меховые тулупы (вот он, один из приветов Някрошюсу) и взяв в руки рогатины, изображают стражников, Тень отца Гамлета обнаруживших? Да еще публику насмешить они пытаются, зачем? Из этого скорее всего следует банальная мысль о том, что все вокруг нас — игра, но, ей богу, она и без того в спектакле очевидна. Или вот в сцене Полония с дочерью появляются зачем-то сразу две Офелии, и ее тоже хочется с досадой отбросить. И сцена Гамлета с матерью, и убийство Полония как-то не впечатляют, тут мало что придумано, ну и так далее. При желании можно продолжить, но не очень хочется. Хотя бы потому, что второй акт в этом спектакле заметно лучше, а некоторые сцены в нем, как уже говорилось, произвели сильнейшее впечатление. Вот, например, Гамлет (Михаил Трухин) возвращается из несостоявшегося путешествия в Англию, а тут, как известно, могильщики яму для утонувшей Офелии роют. У Бутусова могильщиков этих изображают Гильденстерн (Алексей Агапов) и Розенкранц (Олег Тополянский), только что Гамлетом на смерть отправленные. Сидят за столиком, водку пьют, о смерти рассуждают, а он им (не Горацио, как у Шекспира, его вообще нет в спектакле) рассказывает, постепенно впадая в истерику, словами захлебываясь, как письмо коварное от Клавдия обнаружил, его убить предписывающее, как подменил его, и теперь казнят именно их. Трухин играет здесь очень сильно. Или еще — перед самой дуэлью идет вдруг вновь давняя сцена с Офелией (Ольга Литвинова), где Гамлет велит ей отправляться в монастырь, но только в этот раз он обнимает ее крепко-крепко, в который уже раз произнося сакраментальное «быть или не быть». Чем дело кончится, он знает наверняка, оттого и плачет так беззащитно, заклиная помянуть его в своих молитвах. Кончается страшно. Никаких рапир и прочей театральности в спектакле нет. За наклонным столом, как за игрой в карты, собирается компания в черно-белых костюмах, живые и мертвые, все вместе, а в центре, спиной к публике, — Призрак, всю эту кашу заваривший. Лаэрт (Роман Гречишкин) и Гамлет сидят друг напротив друга, не двигаясь, звучит знакомое: «удар — отбито», и медленно-медленно начинает поднимать голову Призрак. Его, кроме Гамлета, никто никогда не видел, а здесь увидел Клавдий (Константин Хабенский) и понял — это конец. Гамлет убил его, высыпав из жестяного ведра, которое таскал за собой весь спектакль, ворох цветного конфетти, а потом, умирая, выкрикнул в зал открывшуюся ему истину: «Дальше — тишина». Не знаю, стремился ли Бутусов открыть в этой пьесе какие-то новые, неведомые до сих пор мотивы, но получилась у него вот какая история. Она о сверстниках, о выросших где-то в сумрачных и холодных питерских дворах-колодцах мальчиках, которые играли вместе в снежки, пили кофе в «Сайгоне», музыку слушали, кто Кинчева любил, кто Башлачева, книги запрещенные читали, а потом один из них убил. Теперь они — смертельные враги, Гамлет и Клавдий, им не жить на этой земле вместе. Всякий раз встречаясь глазами, они понимают это отчетливо. Ясное дело, что трех дружков-товарищей должны были сыграть Хабенский —Трухин — Пореченков (он играет шута Полония), их питерское происхождение, их дружба и ранние совместные работы страшно важны для этого спектакля. В таком назначении нет ничего от надоевшего пиара, а в их работе не стоит искать пресловутых «Ментов» и «Ночного дозора». Когда успокоится премьерное волнение, когда криков на сцене станет меньше, а внимания зала, наоборот, больше, легко можно будет увидеть, что Константин Хабенский, например, играет здесь просто мощно. Такого Клавдия, во всяком случае, видеть еще не приходилось. Этим человеком руководит столь страстное, через все переступающее стремление жить и побеждать, что даже молитву покаянную он заканчивает словами: «Все поправимо». Один убил, чтобы жить, другой умер потому, что не смог убивать. Михаилу Трухину, Гамлета играющему, конечно, приходится трудно. Он очень хороший актер и некоторые сцены играет просто замечательно. Вот только кажется, что текста роли для него здесь слишком много, не весь на заданный смысл ложится. Вина тут режиссера, кое-что и сократить можно было, раз уж слова так и остались просто словами, оправдание им не придумано. Ну а Михаил Пореченков, как всегда, всяким своим появлением срывает аплодисменты, такая уж у него роль — любимца публики. Справляется он с ней мастерски, ничего не скажешь. «Гамлет» Бутусова, нет сомнений, рассказывает о нашем времени, о поколении, не на словах знающем, что такое террор и насилие. Тут все вспыхивают, как порох, и чуть что, готовы дать в глаз без лишних разговоров. Недаром ведь взята первая редакция перевода Бориса Пастернака, там текст гораздо грубее, прямолинейнее, чем канонический. Но и стихия эта игровая, карнавальная не только для сценического эффекта тут придумана, а еще и потому, что без нее в наши дни и в самом деле никуда не деться. И ложь, и фальшивую красивость сдирает до дыр, иное дело, что иногда смысл туманит. Тут стоит сказать, что далеко не все сейчас к смыслу прорваться хотят, иным и формы красивой вполне достаточно, но к Бутусову, по-моему, это не относится. Смысл его разодранного в клочья «Гамлета» в том, что одному из выросших вместе мальчиков убить легко, а другому — нет. И пусть кто-нибудь попробует сказать, что этого мало. Пресса «И снова вам расскажем, что видали две ночи мы…» Легендарный МХТ и «Гамлет» Бутусова продолжают удивлять!, сайт Хабаровского краевого театра драмы, 3.07.2012 Гастроли МХТ ненадолго вернут нам любимых питерских артистов, Gazeta.SPb, 8.09.2008 Наши в Эльсиноре, Жанна Зарецкая, Вечерний Петербург, 15.09.2006 Вам принца Гамлета?, Юрий Фридштейн, Страстной бульвар, 10. № 5-85, 04.2006 Юрий Бутусов: «Взаимосвязи остаются», Марина Багдасарян, Театр, № 1, 04.2006 Весёлый Гамлет Бутусова, Елена Горфункель, Театр, № 1, 04.2006 Человек проверяется на перезагрузках, Ольга Коршакова, Новая газета, 9.02.2006 Разбитые фонари Датского королевства, Марина Квасницкая, Россiя, 19.01.2006 Бедный, бедный Гамлет, Елена Строгалева, Петербургский театральный журнал, № 43, 2006 Петушиные бои, Кристина Матвиенко, Петербургский театральный журнал, № 43, 2006 Королевские игры, Ксения Ларина, Театральные Новые Известия, 29.12.2005 Без пистолета, Алиса Никольская, Взгляд, 23.12.2005 Михаил Пореченков: артисту без амбиций никуда!, Марина Зельцер, Вечерняя Москва, 22.12.2005 Три бойбренда, Наталия Каминская, Культура, 22.12.2005 Один как перст, Ольга Фукс, Вечерняя Москва, 19.12.2005 Тень мента Гамлета, Марина Шимадина, Коммерсантъ, 16.12.2005 Абсурдно что-то в Датском королевстве, Валентина Львова, Комсомольская правда, 16.12.2005 Гамлет-шашлык, Олег Зинцов, Ведомости, 16.12.2005 В постели с Хабенским, Елена Левинская, Московские новости, 16.12.2005 Силовики берут шекспира с поличным, Елена Красникова, Комсомольская правда, 15.12.2005 Гамлет от Табакова, Алена Карась, Российская газета, 15.12.2005 Гамлет-банд, Ольга Егошина, Новые Известия, 15.12.2005 «Гамлет», МХТ им. Чехова, Марина Давыдова, Известия, 9.12.2005 Гамлет в МХТ: Принц Питерский, Саша Маслова, Ваш досуг, 8.12.2005 Прапорщик Полоний, Ольга Коршакова, Огонёк, 14.11.2005 Три товарища, Марина Зайонц, Итоги, 19.09.2005 | ||
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
