Не надо бояться самурая с мечомЕлена Ямпольская, Русский курьер, 1.11.2004 Понятие «интересный спектакль» можно трактовать в многочисленных вариациях. Интересный для широкой публики — одно дело, интересный для критики, то есть публики узкоспециальной и подкованной, — совсем другое. Честно говоря, отправляясь в Художественный театр на «Короля Лира», я здорово побаивалась, что в прибыли здесь будут только актеры, которым удалось поработать с признанным мэтром по иноземной системе и открыть в себе нечто новое, а это всегда приятно. Что касается зрителей, как бы им не оказаться чужими на этом празднике жизни…Слава богу (нашему и японскому), опасения типа: ничего не пойму, буду зевать, умру со скуки, — не подтвердились. Да и спектакль-то тянется всего полтора часа. Японский Шекспир значительно короче европейского. Так «черный» японский текст (записанный одними иероглифами) по определению короче привычного нам буквенного. Прошли те времена, когда сведения советского гражданина о Японии укладывались в пять слов: банзай, бонсай, кимоно, харакири и самураи, решившие перейти границу у реки. Ориентальные веяния научили нас отличать «ниссан» от «тойоты», гейшу от путаны, чайную церемонию от возможности попить чайку, хокку от танка, театр кабуки от театра но… Мы способны не зевая читать Мураками и «Алмазную колесницу» Акунина и делать вид, будто даже одна шестая часть суши насыщает нас плотнее свиной отбивной. Правда, все «японское» у нас по-прежнему делают на Малой Арнаутской улице (о чем с безжалостным ерничаньем повествует предпоследняя премьера МХТ —«Изображая жертву»). Однако Табаков эрзацев не приемлет, ему подавай оригинал. Так возник совместный, северовосточный «Король Лир». Спектакль, принесенный норд-остом. Вообще-то японскую страницу своей биографии табаковское хозяйство открыло почти четыре года назад. В январе 2001-го «подвал» на Чаплыгина выпустил «100 йен за услугу» по пьесе Минору Бэцуяку, милый пустячок в постановке Елены Невежиной. Полтора сезона назад опять-таки Невежина сделала для мхатовской Новой сцены «Гримерную» Кунио Симидзу. Для полноты картины следует признать, что пионером и лидером японской кампании до сих пор являлся Роман Козак — именно ему принадлежит кассовый хит уже нескольких сезонов «Академия смеха» в филиале «Пушки» с Андреем Паниным и Николаем Фоменко. Так к нам пришла современная японская драматургия. С соответствующей режиссурой нас знакомит в основном Чеховский фестиваль: в последний раз его японская программа была столь обширна, что ее выделили в самостоятельный буклет. Вот тогда-то мы, кстати, и посмотрели один из спектаклей Тадаси Судзуки, поставленный им в Центре исполнительских искусств в Сидзуоке, — «Сирано де Бержерак». Правда, к Ростану это не имело ни малейшего отношения, но длилось столь же умеренно — час двадцать, а в роли брутальной Роксаны была задействована наша соотечественница Ирина Линдт… Стало ясно, что Судзуки-сан начал свой путь в Россию, и полноценное сотрудничество —вопрос времени. До инициативы Табакова Судзуки брался за «Короля Лира» дважды. Более двадцати лет назад он ставил шекспировскую трагедию на драматической сцене, позже — на оперной. Но бог — и наш, и японский, любит троицу. Театральный сэнсэй прибыл в Москву на кастинг, отсмотрел практически всю труппу МХАТа (тогда еще писавшегося через «а»), выбрал наиболее молодых и сильных; три недели репетировал с ними здесь, столько же - у себя в Сидзуоке. Там и сыграли премьеру (по-русски, разумеется), а потом привезли ее в Москву. Для московского глаза, привыкшего, что в мягких муравах у нас песни, игры всякий час, «Король Лир» — спектакль крайне статичный. Тем не менее достаточно посмотреть на прямые, словно к доскам привязанные спины, на вроде бы мягко округлые, но закаменевшие руки, на пружинистый полуприсед, — и сразу понимаешь, почему Судзуки искал в своих избранниках прежде всего физическую выносливость. Из именитых мхатовских актеров проверку выдержал только Сергей Колесников — граф Глостер. Далее за ним по возрасту следует сам король Лир — изумительный Анатолий Белый. Тело, которое не стряхивает с себя энергию, как бобик воду, но концентрирует ее внутри; тело, играющее собственной неподвижностью, когда лишний жест исключен, а необходимый точен и скуп; актер, не мельтешащий перед глазами, но притягивающий взгляд, — это очень интересно. Примерно на протяжении получаса. По истечении указанного срока все-таки начинаешь украдкой поглядывать на часы. Из истории короля, раздавшего государство неблагодарным дочкам, Судзуки сделал жесткий комикс. Тянутся две параллельные линии — Лир и его дочери, граф Глостер и его сыновья. Два злосчастных отца, поплатившихся за неуместную доверчивость и еще более неуместную жестокость. Много европейской музыки, но никакого европейского психологизма. Черное — черное, белое — белое, можно перепрыгнуть из одного в другое, минуя полутона, и только Белому с большой буквы «Б» дозволена некая свобода мимики, эмоции, светотени. Может, это и правильно. В смысле отсутствия психологизма. Попытки ставить «Лира», исходя из нормальной человеческой логики, жизни духа на сцене и прочего, похоже, обречены на провал. Вспомните, какое нелепое зрелище получилось у Хомского с Козаковым. Они искали обоснование тому, что обосновать невозможно. Не зря злился на эту пьесу Лев Толстой: «Всякому человеку нашего времени, если бы он не находился под внушением, что драма эта есть верх совершенства, достаточно бы было прочесть ее до конца, если бы только у него достало на это терпения, чтобы убедиться в том, что это не только не верх совершенства, но очень плохое, неряшливо составленное произведение, которое если и могло быть интересно для известной публики, в свое время, то среди нас не может вызывать ничего, кроме отвращения и скуки…». Иными словами: чем ближе «Король Лир» к сухой схеме, тем больше в нем Правды и логики. Все роли в спектакле Судзуки исполняются мужчинами — традиция сколь японская, столь и шекспировская. Мы в Москве знаем два подобных опыта: «Ромео и Джульетта» в «Театре Луны» и «Двенадцатая ночь» Деклана Доннеллана. Возможно (и даже наверняка), принцип однополости в этих случаях обоснован разными мотивами, но результат и там, и там великолепен. «Король Лир» напомнил мне именно «Ромео и Джульетту». «Что скажет нам меньшая дочь?» — интересуется Лир. «Ничего», — трубным басом гудит Корделия (Евгений Савинков), юноша в светлом кимоно. Зал веселится. Для нас мужчина, изображающий женщину, — это всегда смешно. Тут мы с японцами из разных галактик. Действие «Короля Лира» разворачивается в психлечебнице. Для каждого персонажа приготовлена инвалидная коляска. Лир со своей практически не встает. Немногочисленные из сохранившихся реплик Шута отданы мед-брату, точнее медсестре (Олег Тополянский). Сначала нам кажется, что все происходящее —плод воспаленного сознания пациента Лира, но в финале, видя, как медсестра, скрестив крепкие ножищи в белых гольфиках, обливается слезами над книжным вымыслом, мы понимаем, что граница между больными и персоналом весьма относительна, чтобы не сказать условна. У медсестры два пути — либо добровольно подвергнуться госпитализации, либо тащить документы на режиссерский. Это гений и злодейство якобы несовместны, а гений и безумство — близнецы-братья. Мысль бесспорная, но второй свежести. Да, нам известно, что король Лир в процессе своих скитаний спятил (хотя внутренним оком —прозрел). Более того, мы вправе предполагать у него серьезные умственные отклонения с самого начала пьесы, потому что идея раздробить государство и сесть голым задом на снег предельно идиотична. Но дело в том, что у нас сценическая мода на белые халаты миновала еще в перестроечную эпоху, и все эти полеты над гнездом, честно говоря, выглядят анахронизмом. Тысячу раз гомэннасай за непочтение к старшим. .. Актеры скользят по сцене в белых носочках — бесшумно, как ансамбль «Березка». Совершают таинственные пассы руками, обнажают мечи, имитируют звонкий чмок за распустившимся веером. Каждое тело — стальной кулак в бархатной рукавице. Сосредоточенности мускулов отвечает поставленная мощь голосов. Благородным темным золотом отливают костюмы. Только Лир да изгнанник Эдгар (Максим Матвеев) босоноги и одеты в лохмотья. Иногда Шекспир звучит, как японская поэзия. Это же почти хокку: «В терновнике / Северный ветер свистит. / Да пусть его». Ну не 5-7-5, но близко. И все-таки «Король Лир» —очень русский спектакль. Не балетные спины и старательное вытягивание подъема, не оперный пафос, не симфоническая торжественность, а лица наших актеров, их живые и вполне лукавые физиономии делают его интересным. Конечно, пусть овладеют еще и такой техникой. Благодаря (как сказано в программке) «щедрой помощи… Федерального агентства по культуре и кинематографии РФ». Это не называется «беситься с жиру». Чем больше нектара, в том числе и экзотического, они соберут с разных цветов, тем ярче будут играть у нас. А перемена театральной веры им явно не грозит. Российский актер Свободен, как бабочка. Упорхнет с цветка. Пресса «Российские актеры очень хорошо могут выражать эмоции», Ольга Романцова, Газета.ру (Gzt.Ru), 11.10.2007 Король Лир, Александр Смольяков, Где, 17.12.2004 Сумасшедший дом для МХАТа, Марина Токарева, Московские новости, 5.11.2004 Японский бог, Григорий Заславский, Независимая газета, 2.11.2004 Японский вопрос — русский ответ, Алена Карась, Российская газета, 1.11.2004 Не надо бояться самурая с мечом, Елена Ямпольская, Русский курьер, 1.11.2004 Лира объяпонили, Глеб Ситковский, Газета, 1.11.2004 Мнимый больной, Олег Зинцов, Ведомости, 1.11.2004 Чужой против МХТ, Марина Давыдова, Известия, 1.11.2004 Русская игра по японским правилам, Александр Соколянский, Время Новостей, 1.11.2004 Весь мир — психушка, Григорий Заславский, Независимая газета, 29.10.2004 «Лир» из-под палки, Роман Должанский, Коммерсант, 18.10.2004 Тадаси Судзуки поставил «Короля Лира» с актерами МХАТа, Андрей Фесюн, РИА «Новости», 17.10.2004 В «Лире» только мальчики, Марина Райкина, Московский Комсомолец, 2.09.2004 | ||
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
