Русь уходящаяГригорий Заславский, Независимая газета, 24.01.2006 На Малой сцене МХТ имени Чехова режиссер Владимир Петров поставил спектакль «Живи и помни» по одноименной повести Валентина Распутина. Знаменитый писатель-деревенщик пришел на премьеру, и спектакль ему понравился. Борец за чистоту русской культуры, ныне, по его неоднократным выступлениям, попираемой заокеанским шоу-бизнесом, оказался терпим и к символической конструкции, выстроенной на сцене, и к отсутствию каких-либо примет деревенской жизни. Актеры, почти без исключения, одеты в черное. «Черный кабинет» представляет собой и сцена. Посередине — такой же черный, но несколько возвышающийся надо всем квадрат, на котором — прозрачный стеклянный куб (художник — Игорь Капитанов). Этот куб будет служить убежищем, местом коротких и страстных свиданий Настёны с ее беглым мужем, не выдержавшим многолетнего расставания, убежавшим из госпиталя, чтобы напоследок повидать родных. В минуты споров этот куб будет разворачиваться, надвое рассекая игровую площадку. В минуты любви — скрывать их от мира. И там, подсвеченные со всех сторон белым светом, они будут осыпаны невесть откуда взявшимся белым снегом, который засыплет их с ног до головы, залепит лица? Весь этот «символизм», однако, не мешает психологической игре, почти уже небывалой на сцене, которая когда-то считалась цитаделью русского психологического театра. Вероятно, глубина проживания, сострадания и примирила Распутина с теми «купюрами», которые коснулись интерьера и экстерьера. Режиссера, что, в общем, естественно, более заинтересовала жизнь не внешняя, а внутренняя. И в изображении этой жизни он преуспел. Страдания дезертира (Дмитрий Куличков), прошедшего полвойны, а теперь вдруг совершившего побег, да не по злому умыслу, а потому, что война вдруг осозналась как нечто противоестественное, а дорога к дому и тоска по родным — как нечто необходимое, без чего жить нельзя. И теперь в своем логове, ставшем ему западней, мучающего себя и изматывающего, доводящего до смерти своими упреками и подозрениями любящую его жену. Мучаются здесь все: отец (Сергей Сосновский), который начинает чувствовать, что сын где-то рядом, но связанная словом Настёна (Дарья Мороз) не может даже близким, родным выдать своего преступного мужа. Мать и деревенские бабы (все роли сыграны Яной Колесниченко) живут ожиданием и любопытством, которое у одних — профессиональное и ленивое, у других — бабье, сострадательное? Грация — как будто бы не то слово, которое кажется уместным в рассказе о деревенском, тем более военном житье-бытье, но именно это слово хочется извлечь почти что из небытия, чтобы «приставить» к игре казалось бы известных молодых и взрослых актеров. Поразительно не то, что актеры играют хорошо. Поразительна глубина их человеческого постижения, понимания чужих судеб и ненатужность изложения простой, грубой и очень страшной жизни. Спектакль — как история — рождается из деревенской детской игры, где каждый — сам за себя, то есть Дарья Мороз так и зовется Дарьей, а Дмитрий Куличков — Димой, с настоящими детишками, высыпающими на сцену. И ею же завершается. Деревенская жизнь — естественная, в ней неизменен круговорот забот и дел, и даже самая страшная трагедия не может ничего остановить или хотя бы переправить. Утопленницу Настёну похоронят по-человечески. И то - хорошо. Задним числом начинаешь думать про то, как случайно к Распутину пристало звание писателя-деревенщика. Да, конечно, деревня была ему милей, но писал он, как и его собратья по «деревенскому» писательскому цеху, не о жизни деревни, а о ее погибели, про то, как извне — из города, из войны, издалека, от чужих людей и переродившихся своих шла в деревню разруха. И еще, сострадая героям, думаешь о том, как — несмотря ни на что — прихотлива была советская жизнь, как случаен порой выбор: одного сама власть выбирала и вдруг делала диссидентом и врагом всего советского народа, а другого так же случайно выпускала «гулять» за идейно-художественные границы. Вглядываясь, вслушиваясь сегодня в слово Распутина, порой удивляешься, как тогда, в эпоху ГлавПУРа, смогла выйти эта «вредная» повесть, где дезертир вызывает сочувствие, а героиней, святой мученицей мыслится его жена, укрывающая и не доносящая на этого самого дезертира. И выходит, что в человеке человеческое — сильнее любой власти, сильнее даже самой смертоубийственной войны. Пресса Жили и помнили: советская проза на сцене МХТ, Павел Руднев, Деловая газета «Взгляд», 8.03.2006 Ледяной дом, Ирина Алпатова, Культура, 26.01.2006 Русь уходящая, Григорий Заславский, Независимая газета, 24.01.2006 Оглянись без гнева, Итоги, 23.01.2006 Ледяной дом, Ольга Фукс, Вечерняя Москва, 21.01.2006 Рисковал, но выиграл, Алексей Филиппов, Московские новости, 20.01.2006 Как бы их не забыть?, Олег Зинцов, Ведомости, 20.01.2006 Расстройство памяти, Роман Должанский, Коммерсант, 20.01.2006 Любовь в кубе, Глеб Ситковский, Газета, 19.01.2006 Валентин Распутин: Это у меня лучшая Настена, Павел Басинский, Российская газета, 19.01.2006 Жена дезертира, Ольга Егошина, Новые Известия, 19.01.2006 По морозу босиком, Артур Соломонов, Известия, 19.01.2006 Валентин Распутин, писатель: «Я стал терпимее к своим оппонентам», Марина Давыдова, Известия, 17.01.2006 | ||
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
