Константин Андреевич Тренев

(21.5.1876, хутор Ромашково, Харьковская губ. — 19.5.1945, Москва)

Прозаик, драматург.

Учительствовал в провинции. В 1924 г. издал в Москве историческую драму “Пугачевщина”; по прочтении ее Немирович-Данченко телеграфировал в Симферополь автору: “Огромным интересом прочел… прошу исключительного права для постановки Московском Художественном театре”. 7 октября 1924 г. приступили к репетициям; Тренев, выразивший желание принять участие в них, был незамедлительно приглашен. Объясняя свое увлечение, режиссер оценивал связь “Пугачевщины” с русской классической традицией (Пушкин, Лев Толстой). Репетируя 1‑ю картину, Немирович-Данченко подсказывал не житейские мотивы ссор казачек, но общее состояние: “Все сдавлено, все затаено, насыщенно… Нужно найти спасение. ..”. Рядом с этой сдавленностью театр искал “аромат степи”, ширь, песенное и былинное начало. Впоследствии Тренев полагал, что этот-то отказ от бытовых красок, условность декораций помешали успеху. Работа с МХАТ пристрастила его к драматургии, но следующую пьесу он поручил Малому театру. “Любовь Яровая”, которой было уготовано место в “золотом фонде” советской сцены, создавалась в союзе с труппой, которой были близки особенности авторского письма, выразительность жанровых фигур, сценичность реплик. В Малом театре с большим или меньшим успехом шли и последующие пьесы Тренева. Попытки новых контактов мхатовцев и когда-то открытого ими автора оставались или формальными, или конфликтными (в драму перерастало, например, то, что театр отклонил заказанную Треневу пьесу о коллективизации “Ясный лог”, 1930). То, что они разошлись, было органично; тем острее стали сомнения, когда летом 1934 г. в план на следующее трехлетие включили постановку “Любови Яровой”. Немирович-Данченко писал в октябре: “Если бы Вы знали, с какой неохотой занимаются актеры… Еще неизвестно, пойдет ли”. Репетиции вел И. Я. Судаков, они затягивались. В сентябре 1935 г., проведя совещание, П. А. Марков от лица артистов официально обратился к Немировичу-Данченко с предложением прекратить эту работу и получил письмо: “Спешу ответить. Также совершенно официально.
1. “Любовь Яровая”. А вы в совещании считались с тем, что это было дважды выраженное желание Иосифа Виссарионовича? “Не пользуется поддержкой в труппе”, пишете Вы о пьесе. […] “Любовь Яровую” И. В. смотрел 28 раз! Вряд ли на вашем совещании были высказаны соображения против “Любови Яровой”, каких не было много раз в наших прошлых совещаниях. Мало того, сам И. В. в упор задал мне вопрос, когда узнал, что репетиции “Врагов” затягиваются: “Не нравится актерам? Да?” И однако он не прибавил: если не нравится, так не ставьте. Во всяком случае, я считаю неприличным снять постановку “Любови Яровой” без того, чтобы И. В. , получив обоснованное объяснение, сам отказался от высказанного желания. А так как это желание высказывалось мне как директору, то я и вовсе не могу допустить, чтобы в театре так просто от него отмахнулись.
Если же все эти соображения вами в совещании в расчет приняты, и Конст. Серг. берет на себя, — я возражать не буду” (архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 1140).
Премьера состоялась под новый — тридцать седьмой — год, 29 декабря 1936 г. Стремясь сблизить пьесу из репертуара Малого театра 20-х гг. с эстетикой МХАТ 30‑х, Судаков добивался от автора существенных изменений, и тот шел навстречу (“я решил серьезно пересмотреть текст…”). Изначально силу Тренева составляли пестрота бытовых красок, калейдоскопичность картин жизни города, переходящего из рук в руки в пору гражданской войны, живой юмор — в сочетании с мелодраматизмом коллизий и с патетикой их разрешения. Сценически эффектная и достаточно искренняя в своей патетике, “Любовь Яровая” должна была многое утратить, чтобы превратиться — как формулировал задачу Немирович-Данченко — в посвященное “торжеству революции” целостное социально-историческое полотно, претендующее как на достоверность изображения, так и на его величественность по законам социалистического реализма. Попытка такого превращения на сцене МХАТ не дала полного успеха, хотя в спектакле, неожиданно нарядном в декорациях Н. П. Акимова, было несколько первоклассных работ (Б. Г. Добронравов — Михаил Яровой, О. Н. Андровская — Павла Панова, Б. Н. Ливанов — Швандя, А. Н. Грибов — протоиерей Закатов, Ф. В. Шевченко — Дунька) и с заостренной театральной четкостью были очерчены эпизодические персонажи (главнокомандующий Белой армии — А. В. Жильцов). Проведенные Немировичем-Данченко репетиции “Любови Яровой” закреплены в стенограммах и освещены в статье Н. М. Горчакова (“Ежегодник МХТ” за 1951—1952).

И. Соловьева