95 лет со дня рождения Анатолия Эфроса
3 июля исполняется 95 лет со дня рождения Анатолия Эфроса (1925-1987).
Его имя навсегда вписано в историю МХАТ, хотя поставил он здесь не так много, всего три спектакля. В 1975-м — «Эшелон» Михаила Рощина, в начале 1980-х — мольеровского «Тартюфа» и «Живой труп» Льва Толстого.
Само его искусство накрепко связано с наследием Художественного театра. В молодости Эфрос очень увлекался системой Станиславского, мечтал очистить ее от клише и омертвения (его программная статья 1956 года так и называлась — «Бедный Станиславский»).
И всю жизнь это оставалось его символом веры. Эфрос всегда ставил про «жизнь человеческого духа», всегда видел в человеке искру божественного замысла. Поэтому так и потрясали его спектакли – хрестоматийные пьесы оказывались о каждом из нас. Поэтому так по-новому открывались работавшие с ним актеры.
Хорошо написала об этом Анастасия Вертинская: «Анатолий Васильевич сдвинул в моей душе целый пласт укоренившихся понятий по отношению к театру. Он создал совсем иную человеческо-творческую связь, профессиональные приемы или режиссерский метод не играли здесь никакой роли. (…) Он рождал в актере веру. Не важно было, какую он предлагал роль — маленькую или большую, главную или второстепенную, — я уже не размышляла. Я знала: работать с Эфросом означает обрести веру в театр и в свои возможности».
Когда в начале 80-х Эфрос переживал глубокий кризис в отношениях со своими актерами в Театре на Малой Бронной, руку помощи ему протянул именно Олег Ефремов, давний товарищ по Центральному детскому театру. Наталья Крымова вспоминала: «Я все думала, как вывести его (Эфроса – прим. ) из этого состояния. И пошла к Ефремову. Взяла с него слово, что он ничего никому не скажет. Ефремов ответил: “Конечно, пусть ставит у нас во МХАТе что хочет”. А я говорю: “Ты позвони Толе и предложи, как бы невзначай”. Так и договорились. Прихожу я домой. А. В. открывает мне дверь и говорит: “Знаешь, звонил Ефремов. Предлагает что-нибудь поставить… Думаю, “Тартюфа”».
Актеры, игравшие в «Тартюфе», вспоминали о невероятном счастье этих репетиций. Рождался спектакль в радости, в полном согласии режиссера и артистов, и после премьеры шел в театре 19 лет. «Соперничая в озорстве, поголовно влюбленные в режиссера, они сотворили в 1981 советском году, не побоюсь этого слова, комический шедевр» — слова Анатолия Смелянского.
За «Тартюфом» последовал «Живой труп» — спектакль, в котором Эфрос перевернул устоявшийся взгляд на драму Толстого. Герой пьесы Федя Протасов был напрочь лишен романтического флера, что выглядело вызывающе, ведь прежде Протасов представал личностью едва ли не героической. А Александр Калягин играл человека, который страшно мучился от фальши окружающего мира, но себя осуждал гораздо больше, чем других. Он пил, пытался забыться, изменить свою жизнь, понимая, что все тщетно: бежать-то некуда. Это был точный слепок мироощущения интеллигента эпохи застоя — причем самых глухих ее лет.
В день рождения великого режиссера предлагаем вам посмотреть уникальные снимки, запечатлевшие работу Анатолия Васильевича в Художественном театре. Фото Игоря Александрова и из фондов Музея МХАТ.