Берегите отпрысков
Мария Львова, Вечерний клуб,
Вниманию педагогов, родителей и других категорий зрителей! Будьте бдительны! При покупке билетов на спектакль «Обломов» МХАТа имени Чехова пристально вглядитесь в афишу. Автор НЕ классик русской литературы Иван Александрович Гончаров.
Опасность в том, что при просмотре спектакля вы этого не заметите, если, конечно, роман об Илье Ильиче не настольная ваша книга. Возможно, удивитесь пару раз, уловив смутное несоответствие того, что произносят актеры, далеким школьным воспоминаниям. Например, в каноническом тексте явно отсутствует широко употребительное матерное слово из трех букв. А на мхатовской сцене кроме сердитого восклицания слуги Захара «А ? его знает!» наличествует и бурное обсуждение того, что же он (имеется в виду ?) может знать. Самые преданные читатели Гончарова, вероятно, могут также заметить, что в романе не было (да и не могло быть!) доктора-психоаналитика, пользующего главного лентяя русской словесности в полном соответствии с бессмертным учением Зигмунда Фрейда.
Ничего удивительного в таких «нововведениях» на самом деле нет. Дело в том, что пьесу «Смерть Ивана Ильича» по мотивам гончаровской книги написал флагман современной отечественной драматургии Михаил Угаров. Его произведение своего рода дайджест по роману Гончарова, но с совершенно самостоятельной трактовкой бессмертного образа, да и проблемы в целом. Причем, именно в ЦЕЛОМ собака и зарыта. По Угарову, Обломов личность абсолютно цельная, для него самое естественное и единственно возможное состояние полнейший покой, отсутствие переживаний и блаженное ничегонеделание. А всякие там штольцы половинки, четвертинки, а то и восьмушки от Целого бегают озабоченные, суетятся, дела делают. А это все от лукавого и нашему totusу так, по-латыни доктор обозначает болезнь Обломова никак не подходит. Но полный покой в человеческой жизни невозможен, а потому наш герой обречен на вымирание, его болезнь смертельна. Так (или примерно так досконально разобраться в концепции довольно-таки затруднительно) выглядит Обломов в изображении Угарова.
Спектакль прошлого сезона «Облом off», поставленный по пьесе автором (Угаровым, не Гончаровым) в Центре драматургии и режиссуры, стал уже культовым, получил московскую премию «Гвоздь сезона» и только что «Золотую маску». Он яркий, ироничный, динамичный, умеренно серьезный и не вполне умеренно придурковатый.
МХАТ, не привыкший сильно отставать, тоже взялся за модную «Смерть Ильи Ильича», вернув в название фамилию главного героя. Но в мхатовском исполнении пьеса Угарова совсем не похожа на пьесу современного продвинутого драматурга, а напоминает слегка странноватую, но довольно традиционную инсценировку классического романа: диван в полосочку, обои в тон, люстра под потолком, девушки в сарафанах поют народные песни. Ничто не говорит о новаторской трактовке, авторском прочтении, или, чур меня, чур, постмодернистской иронии. Добряк Обломов (Алексей Агапов) заглядывается на полные локотки с ямочками обворожительной Агафьи Матвеевны (Марина Брусникина), дряхлый бестолковый Захар (Владимир Кашпур), шаркая, ковыляет с бариновой шинелью. Да и скучен спектакль так, как и положено быть замшелой традиционалистской постановке.
Так что, уважаемые господа ответственные за образование молодежи, будьте бдительны, внимательно читайте афиши, да не введут вас в заблуждение большие буквы названия. А то подведомственные вам отпрыски всю жизнь будут считать, что Илья Ильич обожал играть в салочки и сошел с ума, что его слуга безбожно матерился, а основатель психоанализа был старшим современником Гончарова.
Опасность в том, что при просмотре спектакля вы этого не заметите, если, конечно, роман об Илье Ильиче не настольная ваша книга. Возможно, удивитесь пару раз, уловив смутное несоответствие того, что произносят актеры, далеким школьным воспоминаниям. Например, в каноническом тексте явно отсутствует широко употребительное матерное слово из трех букв. А на мхатовской сцене кроме сердитого восклицания слуги Захара «А ? его знает!» наличествует и бурное обсуждение того, что же он (имеется в виду ?) может знать. Самые преданные читатели Гончарова, вероятно, могут также заметить, что в романе не было (да и не могло быть!) доктора-психоаналитика, пользующего главного лентяя русской словесности в полном соответствии с бессмертным учением Зигмунда Фрейда.
Ничего удивительного в таких «нововведениях» на самом деле нет. Дело в том, что пьесу «Смерть Ивана Ильича» по мотивам гончаровской книги написал флагман современной отечественной драматургии Михаил Угаров. Его произведение своего рода дайджест по роману Гончарова, но с совершенно самостоятельной трактовкой бессмертного образа, да и проблемы в целом. Причем, именно в ЦЕЛОМ собака и зарыта. По Угарову, Обломов личность абсолютно цельная, для него самое естественное и единственно возможное состояние полнейший покой, отсутствие переживаний и блаженное ничегонеделание. А всякие там штольцы половинки, четвертинки, а то и восьмушки от Целого бегают озабоченные, суетятся, дела делают. А это все от лукавого и нашему totusу так, по-латыни доктор обозначает болезнь Обломова никак не подходит. Но полный покой в человеческой жизни невозможен, а потому наш герой обречен на вымирание, его болезнь смертельна. Так (или примерно так досконально разобраться в концепции довольно-таки затруднительно) выглядит Обломов в изображении Угарова.
Спектакль прошлого сезона «Облом off», поставленный по пьесе автором (Угаровым, не Гончаровым) в Центре драматургии и режиссуры, стал уже культовым, получил московскую премию «Гвоздь сезона» и только что «Золотую маску». Он яркий, ироничный, динамичный, умеренно серьезный и не вполне умеренно придурковатый.
МХАТ, не привыкший сильно отставать, тоже взялся за модную «Смерть Ильи Ильича», вернув в название фамилию главного героя. Но в мхатовском исполнении пьеса Угарова совсем не похожа на пьесу современного продвинутого драматурга, а напоминает слегка странноватую, но довольно традиционную инсценировку классического романа: диван в полосочку, обои в тон, люстра под потолком, девушки в сарафанах поют народные песни. Ничто не говорит о новаторской трактовке, авторском прочтении, или, чур меня, чур, постмодернистской иронии. Добряк Обломов (Алексей Агапов) заглядывается на полные локотки с ямочками обворожительной Агафьи Матвеевны (Марина Брусникина), дряхлый бестолковый Захар (Владимир Кашпур), шаркая, ковыляет с бариновой шинелью. Да и скучен спектакль так, как и положено быть замшелой традиционалистской постановке.
Так что, уважаемые господа ответственные за образование молодежи, будьте бдительны, внимательно читайте афиши, да не введут вас в заблуждение большие буквы названия. А то подведомственные вам отпрыски всю жизнь будут считать, что Илья Ильич обожал играть в салочки и сошел с ума, что его слуга безбожно матерился, а основатель психоанализа был старшим современником Гончарова.