Марина Брусникина: Молодые гораздо интереснее «звезд»

Еще совсем недавно Марина Брусникина была только актрисой и педагогом по сценической речи, а сегодня является одним из самых интересных и самобытных режиссеров. В эти дни у нее выходят сразу две премьеры: «Случай» по пьесе Гольдони «Забавный случай» в «Сатириконе» и «Река с быстрым течением» по рассказам Владимира Маканина в МХТ им. Чехова.

«Ноу-хау Брусникиной», «особый жанр», «литературный театр», «вообще не театр». Как только не называли ее постановки с молодыми актерами МХТ, Пушкинского театра и «Сатирикона»! «Технология» ее театра вроде бы ясна — хорошая литература, разбитая на голоса (полифония слова), плюс музыкальные интермедии, спетые а капелла (полифония как таковая), плюс абсолютное чувство ансамбля.

 — Проза Астафьева, Улицкой, страшный дневник Рубена Гальего — и вдруг в этом ряду появляется классическая комедия Гольдони. Вам захотелось поставить что-то традиционное?

 — В работе для меня нет разницы между Астафьевым и Гольдони. В прозе точно так же надо распределить роли, разве что разбить монолог на реплики. Может, когда-нибудь напишу методичку, как ставить прозу.

 — Часто в театральную педагогику идут вынужденно. А вы?

 — Все происходит помимо меня. Еще на втором курсе мой любимый педагог по речи Анна Николаевна Петрова сказала мне: «А ты будешь преподавать». Из всех моих сегодняшних ипостасей педагогика — самая спокойная. Здесь у меня нет комплексов. Мне нравится, что дело вообще не во мне, а в том, как я помогу раскрыться другому человеку.

 — А собственно актерская судьба вас радует?

 — Я вдруг увлеклась театром в старших классах. Как раз тогда много ставил Эфрос. И я решила пойти на театроведческий. А я девушка по жизни робкая, семья у меня не театральная? В общем, об актерском факультете и думать не смела, а читала кучу книг по истории театра. И вдруг передумала: а почему это кто-то будет играть, а я ведать?! Поступила легко. Складывалась неплохая актерская судьба. Но разве есть актрисы, которые полностью ею довольны? Сейчас, если судьба предлагает мне какую-то роль, я использую ее как передышку. Режиссура гораздо ответственнее. Меня просто убивает это чувство ответственности, когда все замыкается на тебе, и ты во всем виновата.

 — Сын ходит на ваши спектакли?

 — Когда подрос, стал ходить, водить друзей. Хотя до этого долгое время полностью игнорировал театр. Но когда пришел, заявил: о-о-о, интересно, прямо не театр! Почему-то эту фразу как похвалу часто слышишь от молодежи.

 — Как это он не любит театр, родившись в семье актеров?

 — Родители бросали его все детство, и однажды он заявил, что театр взорвет.

 — Скажите, а студенты как-то меняются с поколениями?

 — Нынешнее — очень одаренное. Ребята более открытые, легкие. Менее закомплексованные. Над нами довлело так называемое воспитание — что-то вроде шор. А эти — не наглее, а именно свободнее, рискованнее. И возможностей больше, но и конкуренция сильнее.

 — И часто приходится выбирать между заработками в сериалах и театром? Реально ли это совмещать?

 — В наше время все равно перетягивает заработок. В конце концов, в театр можно вернуться. Не в этот, так в другой.

 — Петр Наумович Фоменко, например, волосы рвет, видя, какими возвращаются его артисты после съемок.

 — Ничего не поделаешь: сериалы тоже профессия. Не могу я судить людей. Я скорее буду приспосабливаться.

 — Когда вы ставили «Черное на белом» Гальего, не было ли обидно, что своим успехом этот спектакль обязан в первую очередь самому материалу — пронзительному и страшному человеческому документу?

 — Я же ставила эту книгу не для того, чтобы поразить мир своим дарованием. Смысл нашей профессии не в этом. Если хоть кто-то воспримет эту боль — — значит, надо делать. И как можно меньше заниматься самовыявлением. Месяца два мы просто проревели вместе. «Черное на белом» — единственный спектакль, за которым я не слежу, не могу. В Питере на гастролях пришлось, и я сидела и думала: Господи, зачем же я устроила такой садизм?

 — А что актеры?

 — Они любят этот спектакль, и действительно, его невозможно не любить. Самое поразительное, что он до сих пор идет при аншлагах.

 — И до сих пор продолжается благотворительная акция?

 — Да, стоит ящик, люди кладут туда деньги, а мы периодически созваниваемся с определенным домом инвалидов и покупаем им, что нужно. Привозим на наши спектакли тех, кого можно привезти. Одной девушке из этого дома помогаем сейчас издать ее поэтический сборник. 

 — Ваши спектакли все хвалят за ансамблевость. Но в любой команде выявляется свой лидер, комик, чудак, первая красавица? Как удается сладить с борьбой индивидуальностей?

 — Это сложно. Например, кто-то говорит: «Я это уже играл, мне неинтересно» — а ты вынуждена учитывать все интересы. Иногда побеждаешь ты, иногда другой, а иногда мы расстаемся. Остается костяк, у которого превалирует ощущение общего дела.

 — Вы все время ставите с молодыми. Не было ли у вас желания сделать спектакль со знаменитостями?

 — Молодые мне гораздо интереснее «звезд». Вот сейчас у меня в МХТ репетируют знаменитости — Андрей Ильин, Игорь Золотовицкий и Дмитрий Брусникин, мой муж. Они все время где-то снимаются, чудовищно медленно учат текст, потому что им некогда. Просто катастрофа какая-то.