Новый спектакль МХАТа имени Чехова рассказывает о клонах
Елена Груева, Столичная вечерняя газета,
Постановки «новой драмы» часто убеждают, что Шекспир с Островским театру подходят больше, чем наши современники. Но Михаил Угаров, поставивший во МХАТе имени Чехова пьесу англичанки Кэри Черчилл «Количество», убеждает в обратном.
Что может быть примитивнее аккуратно выложенного на сцене синтетического зеленого газончика (Англия ведь) и трех тюлевых занавесов, расшитых зелененькими же листиками? Вот и вся декорация (художник Андрей Климов). Посреди нее почти два часа ходят два актера и разговаривают, разговаривают? Но скоро начинаешь испытывать благодарность за то, что режиссура здесь скромна и не мешает вслушаться в разговоры.
На 35-м году жизни Бернард вдруг узнает, что он не единственный и любимый сын своего отца Солтера, а лишь клон его первого сына, который якобы погиб в детстве. Хуже того, таких клонов еще 20 штук. Или людей? Или братьев? Диалоги отца и сына, отца и брошенного им когда-то первого сына, отца и незнакомого ему клона его сына, решившего вдруг познакомиться, состоят из обрывков фраз, утешений, вопросов, безмолвных признаний.
Борис Плотников играет отца Солтера полным смятения и любви, страха и сострадания, стремления постичь и невозможности спасти. А Максим Виторган исполняет роли трех его сыновей-клонов. Один хорошо воспитанный папенькин сынок. Другой изгнанный сын с тяжелой агрессивной походкой, не прощающий собственного безотцовства. И третий довольный жизнью учитель математики, пришедший познакомиться со своим вновь приобретенным генетическим отцом. Его все это только забавляет: «Нас еще 19? Какая прелесть! И что за проблема: копия-индивидуальность? В конце концов, мы все состоим из одинаковых генов. И процентов на 35 наши гены повторяет салат-латук».
Что может быть примитивнее аккуратно выложенного на сцене синтетического зеленого газончика (Англия ведь) и трех тюлевых занавесов, расшитых зелененькими же листиками? Вот и вся декорация (художник Андрей Климов). Посреди нее почти два часа ходят два актера и разговаривают, разговаривают? Но скоро начинаешь испытывать благодарность за то, что режиссура здесь скромна и не мешает вслушаться в разговоры.
На 35-м году жизни Бернард вдруг узнает, что он не единственный и любимый сын своего отца Солтера, а лишь клон его первого сына, который якобы погиб в детстве. Хуже того, таких клонов еще 20 штук. Или людей? Или братьев? Диалоги отца и сына, отца и брошенного им когда-то первого сына, отца и незнакомого ему клона его сына, решившего вдруг познакомиться, состоят из обрывков фраз, утешений, вопросов, безмолвных признаний.
Борис Плотников играет отца Солтера полным смятения и любви, страха и сострадания, стремления постичь и невозможности спасти. А Максим Виторган исполняет роли трех его сыновей-клонов. Один хорошо воспитанный папенькин сынок. Другой изгнанный сын с тяжелой агрессивной походкой, не прощающий собственного безотцовства. И третий довольный жизнью учитель математики, пришедший познакомиться со своим вновь приобретенным генетическим отцом. Его все это только забавляет: «Нас еще 19? Какая прелесть! И что за проблема: копия-индивидуальность? В конце концов, мы все состоим из одинаковых генов. И процентов на 35 наши гены повторяет салат-латук».