Отцы и клоны на сцене МХАТа
Мария Кузьмина, Yтро.ru,
Кэрил Черчилль живой классик английской драматургии и в этот раз выбрала гиперсовременную тему. В основе сюжета вопрос об этике клонирования человека, ну и как следствие проблема отцов и детей. Герои пьесы отец и несколько его одинаковых сыновей. Отец, как папа Карло, которому предоставили в распоряжение целую поленницу, пытается сделать себе идеального ребенка. Ему нравился исходный материал, но в воспитании он не преуспел. Поэтому неудавшегося ребенка просто сбыл с рук и решил попробовать еще раз. Самый простой и естественный способ воспроизводства его, однако, не устраивал.
Деторождение при современном уровне науки может обходиться без женщин, как если бы буквально: Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова? Поэтому драматург смело отмахивается от максимы профессора Преображенского («На кой черт, если любая баба может »); появилась возможность клонировать значит, будем. Черчилль решает и другой вопрос: только ли в генах дело? Могут ли люди быть одинаковыми? Нет, не могут. Они могут быть похожи, но каждый уникален. В сущности, счастливы оказались только те клоны, о существовании которых отец и не подозревал, а значит, не смог искалечить их судьбы.
Режиссер помещает действие в совершенно чеховский сад скамейки, сумерки, фонарь, деревья. Глядя на героев, прогуливающихся под сенью дикого винограда, сложно поверить, что где-то рядом существуют пробирки с генетическим материалом, высокие технологии и батальоны близнецов. Хочется, чтобы они оставили все эти глупости и принялись бы пить чай и лениво философствовать. Но это все-таки не Чехов, и лопата, простоявшая весь спектакль в углу, ни разу не была задействована.
Михаил Угаров создал очень лаконичный спектакль в своей манере: никакой демонстрации актерского мастерства и максимум внимания к тексту. Максим Виторган и Дмитрий Плотников сосредоточенно доносят до зрителя трагедию этой странной семьи.
Все беды, конечно, от большого ума. И кажется, клонирование все-таки бесперспективно. Потому что клоны в пьесе умирают один за другим, а произведенный на свет естественным путем папашка живет и здравствует, демонстрируя недюжинную крепость нервов и практикуя йогу. Внимательным слушателям спектакль должен понравиться.
Деторождение при современном уровне науки может обходиться без женщин, как если бы буквально: Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова? Поэтому драматург смело отмахивается от максимы профессора Преображенского («На кой черт, если любая баба может »); появилась возможность клонировать значит, будем. Черчилль решает и другой вопрос: только ли в генах дело? Могут ли люди быть одинаковыми? Нет, не могут. Они могут быть похожи, но каждый уникален. В сущности, счастливы оказались только те клоны, о существовании которых отец и не подозревал, а значит, не смог искалечить их судьбы.
Режиссер помещает действие в совершенно чеховский сад скамейки, сумерки, фонарь, деревья. Глядя на героев, прогуливающихся под сенью дикого винограда, сложно поверить, что где-то рядом существуют пробирки с генетическим материалом, высокие технологии и батальоны близнецов. Хочется, чтобы они оставили все эти глупости и принялись бы пить чай и лениво философствовать. Но это все-таки не Чехов, и лопата, простоявшая весь спектакль в углу, ни разу не была задействована.
Михаил Угаров создал очень лаконичный спектакль в своей манере: никакой демонстрации актерского мастерства и максимум внимания к тексту. Максим Виторган и Дмитрий Плотников сосредоточенно доносят до зрителя трагедию этой странной семьи.
Все беды, конечно, от большого ума. И кажется, клонирование все-таки бесперспективно. Потому что клоны в пьесе умирают один за другим, а произведенный на свет естественным путем папашка живет и здравствует, демонстрируя недюжинную крепость нервов и практикуя йогу. Внимательным слушателям спектакль должен понравиться.