Слова, слова, слова
Взявшись за пьесу Фрейна «Копенгаген», МХАТ им. Чехова собственного поступка так испугался, что тут же принялся пугать всех остальных. В анонсах и устных комментариях можно было услышать одно и то же: ужас как сложно, одна только физика, никакой любви, кто будет это смотреть. Последний вопрос самый главный. Принято считать, что сложные философские разговоры публике не то чтобы не по зубам, но давно уже совершенно не в кайф. Публике, мол, нравится веселиться, и точка.
Но ей также нравится, когда ее считают своей и не держат за дуру. В «Копенгагене» Олег Табаков, отважный борец за право зрителей на развлечение, в роли физика Нильса Бора обращается в зал с краткой лекцией о том, что происходит с атомом при расщеплении, заглядывает в глаза, объясняет, а в конце переспрашивает: «Понятно, да?» И публика, смеясь, аплодирует.
Сказать, что «Копенгаген» легко смотреть, не получится никак. Пьеса Фрейна не столько сложна, сколько многословна, как все западноевропейские интеллектуальные пьесы. При этом автор, известный английский драматург, журналист и переводчик пьес Чехова, не разрешил сокращать в своем творении ни слова. Заблудиться в этом словесном лесу легче легкого, но создатели спектакля проявили волю и устояли. Их работа, может быть, вовсе и не проста, как хотелось бы любителям «Аншлага» и «мыльных опер», но в ней нет высокомерия, это точно.
Три человека, которых давно уже нет на этом свете Нильс Бор (Олег Табаков), его жена Маргарет (Ольга Барнет) и еще один знаменитый физик, Вернер Гейзенберг (Борис Плотников), бесконечно говорят, спорят, выясняя истину, весьма при этом неопределенную. Кстати, Гейзенберг как раз и сформулировал это важное положение физики принцип неопределенности. Герои пьесы появляются откуда-то из-под земли и туда же уходят, так и не прояснив вопрос, их мучивший. Зачем в сентябре 1941 года Вернер Гейзенберг, работавший в Германии при нацистах, приехал в оккупированный Копенгаген на встречу с Нильсом Бором?
Разговор по существу не состоялся. Гейзенберг уехал обратно в Германию, пробыл там до конца войны, был интернирован в Англию, и его имя так или иначе осталось связано с фашистским режимом. Подозреваемый во всех грехах Гейзенберг бомбой так и не стал заниматься, довольно суетливо объяснив, что не сумел просчитать нужную формулу. А безупречный и честный Нильс Бор, вынужденный бежать в США, участвовал в работе по созданию атомной бомбы, которая и была сброшена на Хиросиму и Нагасаки. Вот тут и смысл всей истории.
Поставлено (режиссер Миндаугас Карбаускис), оформлено (сценограф Александр Боровский) и сыграно все это суховато, но очень элегантно и даже с юмором, весьма неожиданным в таком непростом философском рассуждении. Что там публика понимает, судить не берусь, но она внимательно слушает это факт.
Но ей также нравится, когда ее считают своей и не держат за дуру. В «Копенгагене» Олег Табаков, отважный борец за право зрителей на развлечение, в роли физика Нильса Бора обращается в зал с краткой лекцией о том, что происходит с атомом при расщеплении, заглядывает в глаза, объясняет, а в конце переспрашивает: «Понятно, да?» И публика, смеясь, аплодирует.
Сказать, что «Копенгаген» легко смотреть, не получится никак. Пьеса Фрейна не столько сложна, сколько многословна, как все западноевропейские интеллектуальные пьесы. При этом автор, известный английский драматург, журналист и переводчик пьес Чехова, не разрешил сокращать в своем творении ни слова. Заблудиться в этом словесном лесу легче легкого, но создатели спектакля проявили волю и устояли. Их работа, может быть, вовсе и не проста, как хотелось бы любителям «Аншлага» и «мыльных опер», но в ней нет высокомерия, это точно.
Три человека, которых давно уже нет на этом свете Нильс Бор (Олег Табаков), его жена Маргарет (Ольга Барнет) и еще один знаменитый физик, Вернер Гейзенберг (Борис Плотников), бесконечно говорят, спорят, выясняя истину, весьма при этом неопределенную. Кстати, Гейзенберг как раз и сформулировал это важное положение физики принцип неопределенности. Герои пьесы появляются откуда-то из-под земли и туда же уходят, так и не прояснив вопрос, их мучивший. Зачем в сентябре 1941 года Вернер Гейзенберг, работавший в Германии при нацистах, приехал в оккупированный Копенгаген на встречу с Нильсом Бором?
Разговор по существу не состоялся. Гейзенберг уехал обратно в Германию, пробыл там до конца войны, был интернирован в Англию, и его имя так или иначе осталось связано с фашистским режимом. Подозреваемый во всех грехах Гейзенберг бомбой так и не стал заниматься, довольно суетливо объяснив, что не сумел просчитать нужную формулу. А безупречный и честный Нильс Бор, вынужденный бежать в США, участвовал в работе по созданию атомной бомбы, которая и была сброшена на Хиросиму и Нагасаки. Вот тут и смысл всей истории.
Поставлено (режиссер Миндаугас Карбаускис), оформлено (сценограф Александр Боровский) и сыграно все это суховато, но очень элегантно и даже с юмором, весьма неожиданным в таком непростом философском рассуждении. Что там публика понимает, судить не берусь, но она внимательно слушает это факт.