Встречаясь взглядом с Лениным
Георгий Капралов, Литературная Россия,
…Ленин писал, что Россия марксизм «поистине выстрадала». В спектакле каждое слово, фраза Ильича, как его играет Александр Калягин, выстраданы, рождаются не только логикой великого революционного теоретика и практика, мгновенно проникающего в самую суть социальных и политических конфликтов. Это еще и нечто лично пережитое, ощущаемое каждым нервом непосредственного участника битвы, в которой он сам ежеминутно может получить смертельный удар.
Мы впервые видим на сцене Ленина, который может задохнуться от гнева и боли, испытать приступ неудержимой ярости, и Ленина, уже как бы заглянувшего за роковую последнюю черту и поставленного перед необходимостью подводить итоги, писать Завещание. Калягин еще продолжает искать и наверное никогда не завершит этот поиск, но он уже вошел в образ, живет в нем свободно, с ощущением художника, все увереннее выходящего на те рубежи, которые поначалу могли показаться недосягаемыми.
На первый взгляд в спектакле есть противоречие между столь эмоциональным исполнением роли Ленина, жизненно полнокровным решением его образа как человека, о котором по праву можно сказать, что все человеческое ему не чуждо, и теми почти условными фигурами его соратников и оппонентов всех оттенков, что появляются опять-таки под условными именами. Но спектакль, как уже отмечалось, это материализованная мысль, внутренний монолог, поэтому кажущееся, хотя и дающее право поспорить с драматургом противоречие разрешается тем, что ведь, и ведя диалог, Ленин продолжает, уже в косвенной форме, все тот же монолог. А когда мы мысленно ведем с кем-то спор, то это уже не разговор с живым человеком, который и смотрит на тебя по-особому, и говорит с присущими только ему интонациями и жестами, а полемика с мыслью, что развивал этот человек, с мыслью, освобожденной, так сказать, от всех телесных одежд.<…>
В начале этой статьи упоминалось об общественно-политической линии в творчестве МХАТа. Ее исток год 1900, постановка пьесы Генрика Ибсена «Доктор Штокман», завершающейся такими словами главного героя: «Самый сильный человек в этом мире тот, кто остается одиноким». В те годы Ленин еще только создавал свою партию. Ныне, в спектакле «Так победим!», Ильич, как бы полемизируя с трагическим ибсеновским героем, обращается в финале к нашим современникам.
Мы впервые видим на сцене Ленина, который может задохнуться от гнева и боли, испытать приступ неудержимой ярости, и Ленина, уже как бы заглянувшего за роковую последнюю черту и поставленного перед необходимостью подводить итоги, писать Завещание. Калягин еще продолжает искать и наверное никогда не завершит этот поиск, но он уже вошел в образ, живет в нем свободно, с ощущением художника, все увереннее выходящего на те рубежи, которые поначалу могли показаться недосягаемыми.
На первый взгляд в спектакле есть противоречие между столь эмоциональным исполнением роли Ленина, жизненно полнокровным решением его образа как человека, о котором по праву можно сказать, что все человеческое ему не чуждо, и теми почти условными фигурами его соратников и оппонентов всех оттенков, что появляются опять-таки под условными именами. Но спектакль, как уже отмечалось, это материализованная мысль, внутренний монолог, поэтому кажущееся, хотя и дающее право поспорить с драматургом противоречие разрешается тем, что ведь, и ведя диалог, Ленин продолжает, уже в косвенной форме, все тот же монолог. А когда мы мысленно ведем с кем-то спор, то это уже не разговор с живым человеком, который и смотрит на тебя по-особому, и говорит с присущими только ему интонациями и жестами, а полемика с мыслью, что развивал этот человек, с мыслью, освобожденной, так сказать, от всех телесных одежд.<…>
В начале этой статьи упоминалось об общественно-политической линии в творчестве МХАТа. Ее исток год 1900, постановка пьесы Генрика Ибсена «Доктор Штокман», завершающейся такими словами главного героя: «Самый сильный человек в этом мире тот, кто остается одиноким». В те годы Ленин еще только создавал свою партию. Ныне, в спектакле «Так победим!», Ильич, как бы полемизируя с трагическим ибсеновским героем, обращается в финале к нашим современникам.