Тоска по лучшей жизни (сны Татьяны)Ольга Вайсбейн, Петербургский театральный журнал, 30.01.2023 Эскиз этого спектакля был создан осенью 2022 года в рамках экспериментального проекта МХТ — лаборатории «АРТХАБ», и, согласно решению зрительского жюри, независимых экспертов и руководства театра, принят к постановке для включения в репертуар театра. В январе состоялась премьера.Согласно сюжету, 42-летняя учительница английского языка Татьяна Викторовна Гизатуллина, или просто Татьяна, живет одна с сыном в маленьком татарском городке Бугульме, преподает английский язык в той же школе, где училась. Строга, но любима детьми, потому что работает не за страх, а за совесть, и верит, что знание языка откроет детям двери в большой мир. Муж Ильдар погиб 20 лет назад на Чеченской войне. Все остальные одноклассники мужского пола умерли от пьянства или передоза и похоронены на местном кладбище. Непутевый сын играет в каком-то самодеятельном музыкальном ансамбле, бегает от армии, нигде не учится. Словом, реальная жизнь скучна, однообразна и бесперспективна. Но у Татьяны есть еще одна — параллельная — жизнь, где все иначе… В глубине сцены огромная черная доска. Эта доска будет служить и стеной квартиры Татьяны, и классной школьной доской. На ней она будет рисовать мелом и кладбищенские решетки, и некий магический круг, на котором появится проекция барабана стиральной машины с крутящимся в ней бельем, постепенно превращающаяся в иллюминатор космического корабля, из которого видна Земля… Но про космос чуть позже. Спектакль начинается с первого сна Татьяны. Она сидит у себя в комнате, прислонившись к стене-доске, к которой пришпилен портрет Микки Рурка — Джона из «Девяти с половиной недель». На Татьяне парик, превращающий ее из брюнетки с отдельными высветленными прядями в тотальную блондинку. Звучит нежный обволакивающий голос «Джонни» на английском с объяснениями в любви, просьбой раздеться и пожеланием… отведать борща. На самом деле это вернулся голодный сын… Следующая сцена происходит на кладбище, куда Татьяна приходит с сыном на могилу мужа. Крышки парт поднимаются, превращаясь в надгробия с цветниками внутри. Лаконичный и осмысленный образ — ведь у Таниных одноклассников между школьной партой и могильной плитой времени проходило всего ничего. Татьяна рассказывает сыну о том, каким правильным человеком был его отец — в отличие от своих одноклассников, не пил, не кололся, а героически погиб на войне. В школе, где работает Татьяна, время, похоже, остановилось. Провинциальная размеренность задержавшейся в прошлом веке жизни очень точно отражена в костюмах персонажей: в аккуратном бежевом костюме и блузке с галстучком-жабо учительницы музыки Надежды Марковны (Алена Хованская), в полосатом поло и кедах учителя физкультуры Гургена (Армэн Арушанян), в сером костюме директора Эдуарда Владимировича, под пиджаком которого — яркая оранжево-красно-желтая жилетка (Авангард Леонтьев). Сама Татьяна всегда в черном, балахонистом, но в лакированных туфлях на высоких каблуках (все-таки женщина, хоть и вдова). В Татьянином кабинете английского языка на доске написаны времена глаголов — past, present, future. Она так и существует — переносясь в фантазиях из далекого past через унылое present в мечтательное future, — пока однажды до школы не доходит весть, что космонавт, Герой России Сергей Лысов перед очередным космическим полетом решил заехать в Бугульму, город детства, и навестить свою родную школу № 35. Татьяна когда-то сидела с Сергеем за одной партой, и он даже был в нее влюблен — вырезал сердечко на обратной стороне парты и подарил огрызок карандаша, привезенного родителями из-за границы (Татьяне нечем было чертить на уроке черчения)… Школа пробуждается от спячки и начинает бурную подготовку к встрече космонавта. Красятся стены кабинетов, репетируется тематическая концертная программа. Звучит советская космическая классика: «Земля в иллюминаторе…», «Он сказал: „Поехали…“» (в переводе на английский). «Я Земля, я своих провожаю питомцев…» — поет Надежда Марковна и вместе с Татьяной и Гургеном танцует и делает гимнастическую звездочку в блестящих космонавтских костюмах стального цвета. Над доской светятся блестящие серебристые воздушные шарики, словно неизведанные планеты… А грезы Татьяны о киношном призраке уступают место мечтам о реально существующем герое. Его фотография на стене приходит на смену Джонни, планшет сцены покрывается густым белым дымом, словно облаками, и по этим облакам к ней плывет в звездной пыли уже он сам, ее Сережа (Олег Гаас) в полной космической экипировке. Объясняется в любви, дарит пакетик с этой самой пылью, берет на руки и хочет увезти с собой… Татьяну играет Евгения Добровольская. Я давно не видела ее на сцене и поразилась, в какой прекрасной форме находится актриса. Как точно схвачено это сочетание повадок замотанной одинокой женщины, раздраженно срывающейся на сына, с сомнамбулической мечтательностью, взглядом, устремленным куда-то вдаль, поверх голов и одновременно внутрь себя. Героиня Добровольской снедаема той самой чеховской тоской по лучшей жизни, которую Немирович-Данченко определял как зерно «Трех сестер». Эта тоска создает в душе черную космическую дыру, которую символически рисует на доске Татьяна, — постоянную, неистребимую, исчезающую лишь в фантазийных любовных сценах, когда ее лицо светлеет и молодеет на несколько лет у нас на глазах. Эта тоска рвется наружу после пары рюмок на поминках мужа на кладбище, в обществе единственной школьной подруги, бухгалтера ЖЭУ Гули, прорывается в откровениях про «героического» мужа, самодура и козла, который в школе терроризировал будущего космонавта Сережу, а ее семейную жизнь превратил в ад с постоянными побоями, и про радость, которую она испытала, получив похоронку. Но Гуля реагирует на признания подруги не с сочувствием, а с агрессивной ненавистью. Героиня Янины Колесниченко — еще одна бесспорная удача спектакля. Ее Гуля — одинокая татарская женщина в ослепляющем прикиде: серебристые лосины, блестящая косынка и зеленое блестящее платье, как лягушачья шкура. Не расстается с тульской гармонью (с этой гармонью и серебристыми лосинами в сочетании со школьной формой она позднее перейдет в очередной сон Татьяны). Своя жизнь у Гули проходит за проверкой чужих счетов за коммуналку, вспомнить нечего, поэтому так важно верить, что хоть в жизни подруги было счастье, а значит, оно где-то существует, может, и у нее когда-то случится… И вот она старательно готовит закуску, поднимает, не чокаясь, стаканы за «Ильдарушку» и вдруг узнает такую правду, после которой не то что мечтать — жить не хочется. И она отвергает эту правду. Как в другой сцене отвергнет свою горькую правду отличница Нина (небольшая, но очень выразительная роль Дарьи Трухиной), которая будет стоять перед классом, стиснув зубы и глотая слезы, отвечать урок, но ни за что не признается, что дома ее избивают… Интервью местному телевидению Татьяна чинно начинает с рассказа про обломок карандаша, а потом неожиданно срывается на признание в любви к Сереже, в прямом эфире… После чего подвергается обструкции со всех сторон. Потому что опозорилась и опозорила. Сын пишет мелом на доске (стене квартиры) оскорбительные слова в адрес матери и сбегает из дома. Следующая сцена, в которой Татьяна приходит в бухгалтерию ЖЭУ к Гуле, а Гуля ее гневно отфутболивает, в пьесе описана как реальное событие. В спектакле это очередной Татьянин сон. Только на сей раз не радостный. Гуля сидит в своем ЖЭУ в парадной школьной форме с белым фартучком с крылышками, как на школьных праздниках, а старушка из ее рассказа, пришедшая к ней скандалить по поводу квартирных платежек, предстает в образе Надежды Марковны. Последний сон еще мрачнее. В нем к Татьяне приходит восставший из могилы Ильдар (его, как и сына, играет Денис Парамонов) и сообщает, что к ней больше никто не придет — ни Джонни, ни Сережа… А наяву оказывается, что планы героя-космонавта скорректировало начальство, так что до Бугульмы он не доедет. И Эдуард Владимирович — Леонтьев, скинув пиджак и засучив рукава, войдет в класс с ручным пылесосом, сметая все следы непригодившейся подготовки к торжественной встрече — цветы, бумажные космические ракеты, — и белый парик, тот самый, что появляется на голове Татьяны в ее снах, он тоже сметет. И в последний раз мелькнет на сцене Сережа в звездной пыли, помашет рукой и исчезнет. И полопаются все серебристые шарики, а на месте Сережи возникнет физрук Гурген, сменивший поло на нарядный парадный голубой пиджак, со своими ненужными объяснениями в любви и предложением уехать в Краснодар, к маме, где тепло и клубника… А потом вернется сын Андрей. Он накормит Татьяну борщом собственного приготовления, в который не забыл положить лаврушку, а потом объявит, что уходит в армию — и это явный намек на возможность повторения сыном судьбы отца. «Всего один год», — будет повторять Андрей, как заклинание. Но Татьяна этого не слышит и повторяет другое заклинание, в очередной раз уходя из мира реального в идеальный, где сын — состоявшийся музыкант, едет на музыкальный фестиваль в Альметьевск… В этот момент вспоминаются герои пьес Флориана Зеллера и Бланш Дюбуа из последней сцены «Трамвая „Желание“». В аннотации к спектаклю режиссер Нина Григорьева называет «Космос» смешной пьесой про несмешную жизнь. Возможно, в процессе проката спектакля его комедийная интонация усилится, но пока, несмотря на элементы гротеска, яркую актерскую «подачу» в отдельных сценах и закадровый голос Сергея Чонишвили, временами иронически остраняющий действие, на первый план выходят ощущение меланхолической печали, растерянности, отсутствия опор в жизни современного человека, его боязнь правды, судорожное хватание за привычное, рутинное, мифологизированное. Поманившая было мечта об обновлении исчезнет вместе с героем-космонавтом, оставив в воздухе звук лопнувшей струны, а в душе пустоту. Спектакль заканчивается монологом Нины. Она приходит к Татьяне, но не для того, чтобы поплакаться в жилетку и пожаловаться на отца-садиста, а чтобы прочитать сочинение на английском. Прочитать громко и отчетливо, стоя лицом к залу с огромным фингалом под глазом — про любовь к английскому языку и литературе, любимую учительницу Татьяну Викторовну Гизатуллину, про свою дружную семью, про мечту поступить в университет и поехать в Лондон, Оксфорд и Манчестер… И, вопреки всему, хочется верить, что у нее получится. Ну а вдруг? Оригинал статьи Пресса Театр — живой: восемь лучших новых спектаклей осени и зимы 2023 года, Наталья Ртищева, Наталья Сиверина, Forbes, 21.12.2023 И снится Тане рокот космодрома, Анна Чепурнова, Труд, 8.12.2023 Сны о чем-то большем: спектакль «Космос» в МХТ и Театре им. Пушкина, Татьяна Филлипова, Газета «Культура», 28.11.2023 Кладбище одноклассников: «Космос» А. Житковского в Театре им. Пушкина и в МХТ им. Чехова, Вячеслав Шадронов, блог Вячеслава Шадронова (_arlekin_), 17.11.2023 Любовь к отсутствующему, Александра Стрижевская, проект «Молодые критики о Художественном театре», 18.08.2023 Чайку с занавеса МХТ имени Чехова отправят в космос, видеосюжет Piter.TV, 11.03.2023 Тоска по лучшей жизни (сны Татьяны), Ольга Вайсбейн, Петербургский театральный журнал, 30.01.2023 «Космос»: дерзновение мечтать, Ксения Стольная, Ведомости, 20.01.2023 Космос как спасение: о чем будет первая в этом году премьера МХТ имени Чехова, видеосюжет телеканала ТВ-Центр, 17.01.2023 На Новой сцене МХТ имени Чехова покажут спектакль «Космос», видеосюжет телеканала «Культура», 17.01.2023 Евгения Добровольская в программе «Театральная среда Вадима Верника», Вадим Верник, радио «Культура», 11.01.2023 Евгения Добровольская: «Каждая женщина умеет мечтать», Александра Машукова, Ok!, 11.01.2023 В МХТ имени Чехова идут показы эскизов спектаклей лаборатории «АРТХАБ», видеосюжет телеканала «Культура», 27.10.2022 | ||
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
