МХТ им. А. П. Чехова: Чай, кофе, потанцуем

Чай, кофе, потанцуем

Антон Красовский, Независимая газета, 27.09.2001

«ЭТОТ город, как речь без одной запятой: / Без придыхания неузнаваем» — писал о Москве поэт Александр Шаталов. «Я так давно мечтал об этом городе! Чтобы просто стоять где-нибудь, ждать троллейбуса — и все. Чтобы сердце радовалось, душа ликовала!» — пишет о Москве Ольга Мухина. Пишет и понимает, что без шорохов, без всхлипов, без жалостливых слез не узнать это место. Не разглядеть в зрачках изумленных артистов столицу нашей родины, златоглавый град-орденоносец, крепость души моей. Не угадать троллейбусных нитей над площадями, не выдернуть гнилой одуванчик из асфальта, не вздрогнуть, не умереть.

Без акцента, без «в Москву — в Москву», без провинциалов на смотровых — нет ни этого города, ни мира вообще. Нет и меня, нет и Ольги Мухиной. Ольги — конечно — не Оли, плевать, что сама себя так называет. Настоящий писатель не может экономить на имени, ведь это единственное, что уж точно не ему принадлежит. Ну не нелепица ли: Лева Толстой, Федя Достоевский, Аня Ахматова. А Антоша Чехонте — тьфу! — глупость для газеток. Нет, не то чтобы Мухина — наше новое все. Она — не гений, и даже не выдающаяся литераторша. Но отсутствие величия не исключает еще наличия таланта и подлинности. Задушевность Ольги Мухиной, прозрачность ее драматургии, толковая рвань текста — ее пропуск в грядущее, ее документы, ее усы и хвост.

Мухина написала эту пьесу несколько лет назад, по меркам своего незрелого возраста — жуть как давно. Отчего же это «Ю»? — начали судачить по Москве. Почему не «Ты» или не «Три сестры-2». Ольга им что-то отвечала, отмахиваясь от особо докучливых господ фолиантами пьес, уже шедших по стране. Только что Фоменко поставил «Таню-Таню», в уме держалась «Любовь Карловны» — караул, какой успех.

«Ю» — предпоследняя буква русского алфавита, пара к «Я», получается как бы «Ты» и «Я», ведь Ю (по-английски) — и есть Ты. Такая вот демагогия. А еще Ю — очень красивый московский звук — долго тянется, обалденно поется. Это почувствовал режиссер Евгений Каменькович и снабдил нынешний спектакль всяческими композициями для девочек. «Only you» — заунывно поет радиола, и герои пускаются в пляс. Тянут губы, оттопыривают пяточки и ладошки. Лепота. И все это на балконе, судя по имитации шума автострады — этаже эдак на седьмом. Точно как в кино про Ивана Васильевича — и поля, и стога, и лес. И в то же время какой-то трамвай, балконная решетка сталинского ампира, хрусталь, чешская люстра. Какофония стилей и движений — Москва, истинная Москва.

Все происходит между, в подвешенном состоянии над яростной дорогой жизни. Время от времени герои прыгают вниз, словно бабушки у Хармса. Но погибнуть никто не может, ведь смерти у Мухиной нет. Тут — сказочное бытье, когда вместо гибели каждый получает искомый предмет. Друга ли, чужую ли жену, войну ли: направо пойдешь, ратный бой обретешь… Так вот же — смерть, скажете — война. И, главное, как актуально. «Передаем сообщения о пробках. Движение талибов по Кутузовскому проспекту затруднено». Ничего подобного! Современность и своевременность — иллюзия, у Мухиной — вечно война. Бой для нее — не смерть, а новая жизнь. Героическая реальность, возбуждающая воображение.

«Ю» уже была на сцене. На крохотном темном пятачке гитисовского учебного театра. Четыре часа действия, драные халаты, мужик в летных очках, молью проеденные шали. Во МХАТе все иначе. Во-первых, вдвое короче. Спектакль идет без антракта, и вроде бы не устаешь. Во-вторых, моль извели, а рубища сменили на вполне пристойные шмотки. В-третьих, зрелище разнообразили пояснительными титрами. Теперь, когда на сцену входит незнакомый юноша, на стене высвечивается «Герой приехал» — забавно. И все-таки подлинная подмена в другом.

Новый спектакль МХАТа — не настоящий. Когда Каменькович ставил «Ю» в театральном институте со студентами Фоменко — все было взаправду. Чувствовалось, что ребята ощущают текст, их губы способны произносить легкости и глупости, руки — делать свободные махи, а глаза любить. ЛЮБИТЬ! Понимаете? Не имитировать чувство, громко вздыхая под софитной луной «Давайте пить чай», не выделывать заученные еще при Качалове па, а надеяться, верить, радоваться. Тут нет чувств, зато есть мастерство. Говорят «чай», а в зал смотрят так лукаво, что зрителю понятно — 40 оборотов. Толкуют про «кофе», хихикают, и очевидно — политура. Подлинность Мухиной переделана в школьную театральность. Придыхания — в мастерство речи. Солнечность подделана прожекторами. Заплатившим 150 рублей за билет не жалко, а руководству театра — приятно. Малой кровью и мэру угодили, и выполнили указание министра культуры — поставили современную пьесу. Что сказать? «Зрителя, наверное, долго мы не мучили, выпьем-ка мы вермуту по такому случаю».

2001

На пиру у старосветских помещиков, Алена Карась, Российская газета, 27.12.2001

Всего понемногу, Алиса Никольская, Ваш досуг, 10.12.2001

Дело было вечером, Культура, 6.12.2001

Выход из провинции, Григорий Заславский, Театральное дело Григория Заславского, 1.12.2001

Александр Семчев: «Я люблю кормить людей», Алексей Филиппов, Известия, 26.11.2001

Темур Чхеидзе: «Я еще не выяснил, умею ли ставить спектакли», Артур Соломонов, Газета, 13.11.2001

Для царей, Лариса Давтян, Новое время, 11.11.2001

Журналистка “МК” стала Лениным, Марина Райкина, Московский комсомолец, 10.11.2001

Егор Бероев: внук майора Вихря, Елена Фомина, ТВ Парк, 8.11.2001

Косметический ремонт, Нина Агишева, Московские новости, 6.11.2001

Титан и воробушек, Ольга Галахова, Ваш досуг, 5.11.2001