МХТ им. А. П. Чехова: Отчего стрелялся президент?

Отчего стрелялся президент?

Ирина Алпатова, Культура, 26.09.2002

Большой зал Театра имени Маяковского накрыла атмосфера предвкушения События —Новый драматический театр давал здесь премьеру пьесы Александра Гельмана «Профессионалы победы». Число известных лиц на квадратный метр площади зала превышало все допустимые нормы. Череду VIP-персон возглавлял бывший президент СССР Михаил Горбачев. В зале — Михаил Рощин, Михаил Шатров — профессионалы былых театральных побед, режиссеры, актеры, театроведы, критики.

Знатоки процесса уже успели сориентироваться в том, что эпицентр сегодняшних сценических исканий и надежд — наша с вами жизнь. И доступ к ней должен быть прямой, без посредников, будь в их качестве хоть Чехов или Шекспир. Оттого и лихо попадают в репертуарную обойму пока неведомые миру молодые драматурги вроде Василия Сигарева, оттого столь пристальный интерес вызывает пресловутый «вербатим». А тут — сам Александр Гельман, по инерции именуемый классиком «производственной драмы». И как ни относись к его творениям, ясно одно — драматург всегда конструировал свои сюжеты на основе жизненных реалий. Подчеркнуто наших, советских, ни на какие другие реалии не похожих. И десять лет его молчания спровоцировали особую остроту ожидания — ну вот сейчас-то он покажет нам нас же самих, какими мы стали, куда идем.

Он и показал. Но наше с вами постсоветское бытие, а потому и новая пьеса — оказались клоном с сюжетов западного политического процесса. Известный хвост завилял русской собакой. А перипетии президентских выборов с их технологией и психологическими вывертами для сведущих давно уже отстреляны американским кинематографом. Разве что один, но весьма значительный нюанс: великое российское «авось» нахально вторглось в продуманный пиаровцами сюжет и сместило все точки над i. Вернее, это самое i оказалось вообще не увенчанным ничем — вышеупомянутые «точки» мельтешили, подобно вечно пьяному кандидату в президенты Олегу Петровичу Дубову (Б. Щербаков). В результате рациональная логика поступков и переживаний с нами, зрителями, попрощалась.

Жанровый подзаголовок пьесы и спектакля «трагедия комедии» — как-то это мудрено. Гельман берет на вооружение приемы традиционного политического триллера с детективной интригой. В ходу все — подмена кандидатов, заказные убийства, мафиозные группировки. Перенесение действия в недалекое будущее — 2017 год — ничего не меняет. Публика одобрительно рукоплещет ловко вставленным в текст знакомым именам и комическим репликам вроде: «В Кремле питерскую группировку сменила дальневосточная», поздравлениям от американского президента Хиллари Клинтон или 82-летнего Олега Табакова. Остроумно и оживляет действие эдакими близко вспыхивающими маячками. Хотя оно и без того напряжено, то и дело на полном ходу вписываясь в очередной поворот интриги, щедро сдобренной подменами и психологическими перевертышами.

Универсально-безликий антураж действа (сценография Владимира Боера) неизменен — телестудия это, квартира или предвыборный штаб, не в этом суть. Огромный монитор, журнальный столик с «символическими» стаканами сока, щиты и шесты, увенчанные российским триколором. И вот ведь красота — полупрозрачные надувные кресла и диванчики. Слишком непрочные и неустойчивые: ткни случайно или намеренно гвоздиком — и тут же мягким местом о жесткий пол. Зыбко. Но осваиваются, втискиваются, пытаются усесться надолго и поудобнее.

Кандидатов в будущие президенты России двое — реальный Олег Дубов и его двойник, безвестный Владимир Федюнин (оба в исполнении артиста МХАТа имени Чехова Бориса Щербакова). Первый лыка не вяжет и ходит по извилистой линии, потому и понадобился трезвый дублер. Впрочем, оба — марионетки, потому что истинный вдохновитель процесса (во всяком случае, так нам поначалу кажется) некий Миндлер Ефим Макарович (хорошая работа артиста Театра на Малой Бронной Льва Дурова) — виртуоз-мафиози, успешно переквалифицировавшийся из русского в еврея (заметьте, не наоборот), соратник президента прежнего, безвременно погибшего Дубова-старшего. Чертик-кардинальчик, встрепанный и подвижный, как ртуть. Карикатурный Карабасик-Барабасик, дергающий за ниточки вверившихся ему кукол и не подозревающий, что они уже готовы оборвать поводки.

Щербаков — Дубов интересен мало — пьет, да и только. Однако Щербаков — Володя резво пытается допрыгнуть до гоголевских прототипов. Вот ведь магическое слово «власть»: и не думаешь о ней, а вдруг поманила — и все, прости-прощай прежняя жизнь. Щербаков — Володя немедленно берет себе сольную партию и давай фантазировать и фонтанировать. Куда там бедному Ивану Александровичу Хлестакову с его «курьерами» — мы Россию и Америку воедино сольем. И откуда что взялось — прыжок на авансцену, «режиссерская» поза, голос уверенный, ну чем не президент, и зачем нам тот алкоголик? Даже Миндлер призадумался.

И все бы хорошо, но… Есть тут один камень преткновения, и весьма внушительный. В пьесе Гельмана угадывается ощутимая доля гротеска, карикатуры, комедиантства. Нет бы и разыграть весь сюжет в подобном ключе, глядишь, многие несообразности остались бы за кадром. Но Вячеслав Долгачев — воспитанник мхатовской школы, приверженец психологического театра, мечтающий поставить все пьесы Чехова. Вот и пошло это «чеховское» супротив «гельмановского» стенка на стенку. Особенно когда в дело вступили женщины — жена Дубова Маша (Ирина Мануйлова), актриса и его же новая любовница Марина (Любовь Новак), мать Владимира (актриса МХАТа имени Чехова Альбина Тиханова). Вместо броского и уместного шаржа — расплывчато-подробная «психология» с ненатуральными слезами и биением головой об пол. И тут уж, простите за смелость фразы, хочется сказать: «Не верю!» Не верю картонной Маше — Мануйловой, как оказалось, истинной «профессионалке победы», автору этого «проекта». Не верю, что она неискренними рыданиями и сообщением о мнимой беременности смогла обмануть такого пройдоху, как Миндлер. Не верю матери — Тихановой, не заметившей подмены собственного сына, пусть даже театр для этого эпизода вырубил свет. Не верю Щербакову — Владимиру, неожиданно покончившему жизнь самоубийством на пресс-конференции. Вот уж воистину чеховское: отчего стрелялся президент?

Когда-то у того же Александра Гельмана в другой его пьесе «Наедине со всеми» промелькнула фраза: «Я не могу быть одновременно начальником и человеком». Мотив этого двойничества, куда более серьезного, чем простая схожесть лиц, драматург протянул и до нынешних страстей по президентству. Так вот «властные» интонации актерам удались, любо-дорого поглядеть. Человеческие провалились. То ли не до конца прописано, то ли неглубоко сыграно. А потому и оказались они в житейском смысле все-таки «профессионалами провала». Лучше бы и впрямь в самом начале пригласили на телешоу, как было обещано, Олега Павловича Табакова, дай Бог ему здоровья до 2017 года и далее…

2002

Олег Табаков: «Каждый должен носить свой чемодан», Спорт-экспресс, 27.12.2002

Ты с этим шел ко мне и мог остановиться у сортира?, Наталия Каминская, Культура, 26.12.2002

Суета вокруг сортира, Алексей Филиппов, Известия, 25.12.2002

Кабачок «13 писсуаров», Елена Ямпольская, Новые известия, 25.12.2002

Без палочек, Марина Давыдова, Время Новостей, 24.12.2002

Краткий отчет, Ольга Фукс, Ваш досуг, 24.12.2002

Дело было в туалете, Артур Соломонов, Газета, 23.12.2002

МХАТ нашел отхожее место, Роман Должанский, Коммерсантъ, 23.12.2002

Оптимист с коммунистическим прошлым, Григорий Заславский, Независимая газета, 20.12.2002

МХАТ промахнулся и попал в коммунистов, Евгения Поливанова, Газета.Ru, 20.12.2002

Друг мой, Толька!.. (Анатолию Смелянскому — 60), Михаил Швыдкой, Московские Новости, 19.12.2002